Они держат для Украины небо (фото)
Авдеевка. Воздух пахнет войной. Четыре с половиной года здесь не был. Где-то в районе командного пункта бригады проходит незримая граница. Её нельзя увидеть, потрогать руками или запилить селфач на фоне. Но ты её чувствуешь. Нутром. Здесь на войне… (Ой, извините. Многие просто забыли о том, что идёт война, а тут я, так неаккуратно. Без сантиментов) всё по другому.
Завезли ребятам свежий номер газеты «Лента за лентою» и Справочники военнослужащего. Пообщались с бойцами. Как всегда есть о чем поговорить. Вспомнить, как было, сравнить, как есть и позагибать пальцы про то, что ещё надо. Постарались ответить на десятки вопросом о том, когда будет более удобная форма, и правда ли, что сейчас тестируют новые летние армейские ботинки.
– А на ВОП можно проскочить?
– Та не вопрос… Бутовка, Промка?
– О! А давайте на шахту.
– Та не вопрос… А не страшно? – заговорщицки подмигнул сержант.
Мы с Саней Погребиским, Ваней Костенко и Апачем переглянулись и недоуменно пожали плечами.
– Та нет. Мы своё уже отбоялись… Брониками только разжиться бы.
– Ой, да то не проблема. Решим…
Шахта Бутовка. Десятки раз перекопанная российской артиллерией. И столько же раз расстрелянная танками оккупантов. И вот здесь, на передовой, проходит ещё одна психологическая граница. Один шаг и ты попадаешь в мир без полутонов. Мало кому понятная жизнь, где ротой командует двадцатитрёхлетний мальчишка. Его слово – закон. Уровень уважения среди бойцов – запредельный. Здесь можно присесть на ящик от БэКа и угостить смерть сигаретой. Ведь она рядом. Постоянно. Днём и ночью. Смотрит на тебя пустыми глазницами. Ждёт, когда ошибёшься, и она уведёт тебя, крепко держа за руку. Тут с ней все на ты.
Здесь совершенно другие жизненные приоритеты. Их немного, в десятки раз меньше чем там, в тылу. Обязательно остаться в живых… Насыпать оккупантам, чтобы не борзели… Зарядить батареи на теплик и рацию… Намутить бензина для генератора… Позвонить маме и жене… Уточнить, чи ни пролюбили штабисты твой рапорт на отпуск.
Тишина условна. Только вроде казалось, что нет войны, как недовольно гавкнул пулемёт. Потом ещё раз. ПКМ окончательно проснулся и стал отсекать короткие очереди. Затарахтели автоматы. Лениво захлопали ВОГи.
– Шо, начинается в колхозе утро?
– Ага… Оркі борзеють. Зараз хлопці їх заспокоять. Це вони швидко, – невысокого роста пожилой боец зло посмотрел куда-то в сторону разбитой шахты.
Через считанные минуты снова стало тихо. Только ветер бросает колючий снег в лицо и остервенело гремит куском ржавого железа где-то в недрах разбитых зданий.
Мы уехали, а парни и девушки остались. Они давно там стоят. На Бутовке, Промке, в Широкино и на Светлодарке. Год, два, три, четыре… Держат для Украины небо. Для всех сразу и каждого по отдельности.
Политики, которые даже не знают, где находится война, привычно предают украинских солдат. Но парни стоят.
За их спиной пятая колонна ведёт переговоры в кремле. Но парни стоят.
Знают про вчерашний шабаш предателей, но лишь разразились трехэтажным матом. Армия никуда не двинется. Солдаты вгрызлись в украинскую землю. Держатся за неё изо всех сил. Ведь это их земля. Богом данная.
Некоторые политиканы решили, что могут за спиной воюющей армии мутить сепаратные переговоры. Они могут привычно предать всё и всех. Могут продать всё. Наверное, для них другой жизни не бывает. Но упаси их, Бог, предать тех ребят, кто сейчас на передовой…
