И капелька злости
Кожа липкая от пота и от многих слоёв мерзкого репеллента. Ничерта он не помогает. Минут на пятнадцать максимум. Злимся.
Белые, слишком яркие фары пикапа выхватывают из ночи ломти заслеплённой реальности: куст, дорога, грязь, чахлая посадка. Выхватывают и тут же отпускают обратно, в жаркую ночь, бо ночь владеет этим миром, и хрен ты у неё что заберёшь.
– Это самая кошмарная бронешапка в истории человечества. Не, ну серьёзно.
– А мне нравится.
– Но это же не модно. В этом уже никто не воюет.
– Да, я уже понял. Но мода ваша движется по спирали. Поэтому PASGT снова очень актуальна.
– В твоей PASGT воевали во вторую Пуническую.
– Ты вообще не должен знать таких умных слов. Эдшки в какой коробке?
Дороги ровнёхонькие и разрисованные белыми линиями сменяются грунтовками, кондиционер нихрена не справляется, тем более что все по очереди открывают окна, чтобы потужно покурить. Ночь в великолепном своём равнодушии смешивает сигаретный дым, выхлопы подуставших движков, пороховые клубы и инверсионные следы. Коктейль “Экзистенциальный”: не забудь полбутылки теплой воды, щепотку пыли и капельку злости.
– Что я здесь делаю? Я внук профессора, я музыкальную школу закончил, между прочим, по скрипке, меня мама на юридический хотела отдать.
– Где-то ты, видать, нагрешил.
– Интересно – где?
– Это всё из-за каски.
– Да отъебись ты уже от неё. У нас редбулл остался?
– Дохрена.
Дохрена редбулла и никотина, дохрена усталости – той, которая не идёт ни в какое сравнение с усталостью пехоты, дохрена умных технических слов, дохрена матов, координат и логов. И капелька злости.
Злость вообще никогда нельзя забывать.
Фото автора
