Десять бригад, и для них ни черта не поменялось
Просто пошел дождь. Залил траншейки, закапал с пленки на ствол, разбрызгал грязь и просочился за флиску, в ботинки и почему-то – в мешок с хлебом.
За спиной – огромная страна волновалась, бегала, фоткала, писала яркие и хлесткие лозунги, забывающиеся через двадцать секунд, лепила прозвища, клеймила – и возвращалась домой, где для того, чтобы сделать потеплее – нужно всего-лишь включить чертов обогреватель, купленный в Эпике по акции.
Дождь убил военное тепло, дождь за ночь пропитал пиленую акацию, и пороховые полоски от заряда к выстрелу к РПГ пихались в мокрые дрова пачками, буржуйки чадили, дымили и нехотя, лениво, как строевая на оформлении дембеля, начинали давать благословенное тепло. Отщипывать по кусочку улетающие крохи калорий.
Ботинки ставили чуть ли не на печки. Суточный дождь превращал Донбасс в вязкую, холодную и безнадежную мерзость, и десять бригад, стоящих на тонкой грязной линии длиной в четыреста с лишними кэмэ – упрямо вытирали мокрые лица, сплевывали, брезгливо обходили хлюпающие траншеи и шли в наряд прямо по полю.
Хлестали оранжевым очереди из покемонов, сипели рации, кто-то скользкими руками набивал “улитку” на АГС и тут же выпускал ее в низкое небо. Пехота кашляла, материлась, копала, курила, жила и убивала.
Знаешь, я ведь понимаю, благодаря кому все еще есть обогреватели, электричество для них, дома с целыми окнами и теплая вода в душе. Там смеющиеся злые люди – и для них за эти недели ни черта не поменялось. Даже фраза эта, давным-давно сказанная кем-то на другом языке и на другой, но такой же войне:
“Все, что вас не убивает – делает вас сильнее. Кроме пехоты. Пехота просто убивает”.
На заставке: Sunset in Shyrokyne. Photo: Noah Brooks
