Верочка. Не в пылесосе дело…
Ранее холодное утро на Банковой: спешащие служащие Офиса президента кутаются в дорогие пальто, толпясь в высоких дверях третьего подъезда.
На четвертом этаже, в длинном коридоре, застеленном потертой ковровой дорожкой, стоит над открытым пылесосом баба Люба и сердится. Баба Люба одета, как ни странно, в выстиранный синий халат, из кармана выглядывают плоскогубцы, губа закушена, в глазах – злость.
Из-за угла появляется Верочка. Она идет легкой танцующей походкой, на ней – темное пальто, узкие черные джинсы, волосы распущены, настроение веселое и даже несколько фривольное.
Баба Люба: Ну шо ти будєш дєлать, а? Ломаєцца і ломаєцца, я вже нє знаю, як ото оно терпіти.
Верочка (подходит): Шо случилось, баб Люба? Доброго ранку.
Баба Люба: Та ти ба, доводіт мєня вже. П’ять років робив-робив, ну нє бєз нарікань, конєчно же, но хоч робив? А тепер…
Верочка (игриво): Баба Люба, Вы про пылесос или… (обводит рукой) или вообще?
Баба Люба: Ой, доця, от всьо ти понімаєш…
Раздаются шаги, и в коридоре появляются президент и глава его Офиса. Оба в темных костюмах и белых рубашках, в руках у президента – айкос, а глава Офиса прижимает к уху телефон, напряжённо вслушиваясь.
Владимир (с улыбкой): Доброе утро, дамы!
Баба Люба: Куріть – на вулицю! Тут вам нє общага!
Владимир (запинается, улыбка тухнет): Так, позвольте, вообще-то я президент. Я тут решаю, что, кому и где курить. А во-вторых…
Баба Люба (тут же добавляет): І це найголовніше…
Владимир: … Верочка вон вообще в приемной курит, и ничего!
Баба Люба: Та то ж Вєрочка. Ви ж нє сравнюйте!
Владимир: Эээ… вот сейчас не понял…
Андрей Е. (радостно): Дозвонился, дозвонился! Уууу блин, сколько на линии висеть пришлось… Ща, ща… Володя, не уходи, щас с Байденом соединят…
Владимир (начинает возбужденно выдирать телефон): Дай, дай сюда! Эээ… диар мистер Байден! Конгратьюлейшенз виз а вин… а? Шо? Бля! (швыряет трубку Андрею).
Верочка: Что случилось, Владимир Александрович?
Владимир (недовольно): Андрей, переведи, шо там.
Андрей (вслушиваясь): Ээээ… Ваш звонок очень важен для нас, оставайтесь на линии. Ваш номер в очереди – шесть.
Верочка (делая шаг к дверив приемную): Может, кофе?
Баба Люба (видя, как все уходят): О-о-о, шановні! Ви куди? А шо з пилєсосом-то робить?
Владимир (заинтересованно): Верочка, открывайте кабинет пока… А что с пылесосом?
Баба Люба: Ой, зара розкажу, ви зразу узнаєте знайому картіну. Корочє п’ять років робив-робив, ну нє бєз нарєканій, конєшно, но хоч було понятно, куди воно всьо двіжеться, в якому напрямку…
Владимир (холодно): Ближе к сути, пожалуйста!
Баба Люба: Так я ж про то й говОрю. От тепер – так робить, шо луччє б совсєм не робив. Ломаєцца шо той Шмигаль на бюджеті. Як пороблено йому, чи шо, я не знаю. П’ять років – нормас, а теперь – кожного дня якась хуйня. То єсть я хотєла сказать, шо якось все…
Владимир (отходя): Понятно. Дякую, дуже дякую. Можно было и обойтись без Ваших грубых намеков.
Баба Люба (скромно): Так а працювати як?
Владимир: В бюджете денег нет, все ушли в асфальт. Может…
Андрей (радостно): Дозвонился, дозвонился!!!
Верочка (выглядывает из приемной): Кофе готов, Владимир Александрович!
Андрей (вслушивается): Тааак… таак… Бля! Ваш звонок очень важен… номер в очереди – пятнадцать! (Обводит всех взглядом) Да они издеваются! Как такое вообще возможно?
Владимир: Может у них поломалось что-то?
Верочка (вздыхает): Это не у них, Владимир Александрович. Это у нас. Пять лет работало-работало, ну не без нареканий, конечно, но хоть было понятно, в каком направлении. А вот теперь…
