Возможно ли в России «христианское диссидентство»?
От редакции. Скоро в Украине состоится объединительный Собор Украинской православной церкви. В то время как иерархи УПЦ (МП) раздумывают, чью сторону принять, в самой России поддержка верующими как РПЦ, так и власти отнюдь не так однозначна, как это там любят публично декларировать. Стоит ли упорно поддерживать церковь страны-агрессора, действия которой перестают поддерживать собственные граждане и прихожане – вопрос, на который так или иначе придется ответить священству УПЦ (МП).
Англоязычный оригинал публикации доступен на сайте The Integrity Initiative
Пару месяцев назад в Москве возник некий общественно-политический клуб под названием «Новая ортодоксия». Несмотря на напрашивающиеся аналогии с модификацией православия или иудаизма, его создатели уверяют – название берет свои истоки не в религии, а в одноименной инновационной модели экономического развития, созданной в 30-е годы в США и способствовавшей выходу страны из «Великой депрессии». Впрочем, религиозные корни движения все равно присутствуют. Исходя из списка учредителей, в него входят лютеране, старокатолики, созданная евангельскими христианами «Партия 10 заповедей» и другие связанные с религией организацией – наряду с Российским движением демократических реформ. Создатели заявляют о «духовно-нравственной основе» своей идеологии и необходимости прилагать усилия в части миротворчества и разоружения.
«Демарш» «духовной оппозиции»
На самом деле, призывы «обратиться к нравственности» в сочетании с концепцией «мира во всем мире» – это вполне естественные постулаты для христианских организаций или движений, так или иначе основанных на религиозных ценностях. Однако в последние годы в России подобные декларации использовались чаще всего в совсем не мирных целях, а именно – в обвинении Запада в «агрессии» против России и в завуалированной поддержке российских войн и «информационных операций» за рубежом. В данном же случае, что весьма необычно, они звучат в контексте критики российских властей, более того, жесткой критики не только ее внутренней, но и внешней политики. И такая тенденция, особенно используемая во внутрироссийском политическом дискурсе, является сравнительно новой.
В частности, в программном документе движения, опубликованном в середине ноября на Латвийском сайте baznica.info, один из сопредседателей движения Дмитрий Пахомов прямо осудил вмешательство России во внутренние дела США и попытку отравления Скрипалей.
«Я также выражаю свою озабоченность теми негативными процессами, которые в последние годы сопровождают деятельность Российской Федерации на международной арене. Можно с уверенностью констатировать тот факт, что достигнутый в конце 80-х и пролонгированный в 90-х годах ушедшего ХХ века условный консенсус по жизненно важным вопросам международной повестки в настоящее время фактически демонтирован по вине российского политического руководства. Чего стоит только одна ситуация с «делом Скрипаля» и явное противозаконное вмешательство российских хакеров в выборы президента США 2016 года», – отметил в своем заявлении Пахомов. Также сопредседатель движения выразил полную поддержку позиции экс-президента СССР Михаила Горбачева.
Люди, знакомые с российскими реалиями, знают, что даже самые искренние и радикальные оппозиционеры, живущие в России, чаще всего не рискуют критиковать внешнюю политику Кремля, и уж тем более заступаться за Соединенные Штаты, и ограничиваются разоблачениями коррупции и других внутрироссийских проблем. Сам факт признания вмешательства Москвы в американские выборы – тема и опасная, и непопулярная в российском дискурсе. Подобный уклон во внешнюю политику, особенно в сочетании со ссылкой на Горбачева, позволяет предположить, что создатели движения заручились поддержкой части российских элит, обеспокоенных последствиями российской агрессии для самой России. Как бы то ни было, само по себе явление «христианской оппозиции», мягко говоря, необычно для современной России.
Религиозные диссиденты и политика
В последние годы в обществе действительно сложилось стойкое ощущение, что любое упоминание опоры на «нравственные ценности» используется только как атрибут ультраправых групп и опора диктаторских режимов. Однако эта картина мира не совсем верна. Например, в силу периодического ущемления прав протестантских и иных неправославных конфессий в России довольно значительная часть верующих этих церквей придерживается оппозиционных взглядов. Иногда это находит выражение даже в политическом пространстве. К примеру, в 2013 году была создана партия «10 заповедей», в которую, по словам ее руководителя евангельского христианина Сергея Мезенцева, входят мусульмане, христиане, иудеи, и даже неверующие. Правда, свою оппозиционность Мезенцев заявил на тот момент достаточно мягко, выступив лишь против коррупции и развала науки и призвав возродить идеи христианской демократии.
К слову, в соседней Беларуси партия со сходным названием «Белорусская христианская демократия» (БХД) придерживается жестко оппозиционной линии и открыто ориентируется на Европу. В связи с этим она подвергается репрессиям наравне с другими оппозиционными партиями. Так, в 2010 году, после разгона акции протеста 19 декабря, сопредседатели партии Виталий Рымашевский и Павел Северинец были брошены в застенки КГБ, а впоследствии осуждены на два года лишения свободы.
Интересно, что отдельные оппозиционные течения существуют даже в православной среде в России. В советское время самой видной диссидентской фигурой в церкви был священник Глеб Якунин, один из авторов открытого письма, осуждающего давление советской власти на церковь и сотрудничество церковного руководства с правительством. В частности, он призывал к «очищению церкви от той скверны, которая накопилась в ней по вине церковной власти». Еще один непримиримый церковный диссидент, Александр Огородников, широко известный за пределами России, много лет провел в советских лагерях и на практике совмещал веру и подлинное диссидентство.
В современной России также создавались и даже успешно развивались независимые православные СМИ, в ряде вопросов придерживающиеся жестко оппозиционной линии. Сюда относится, например, известный портал «Православие и мир». В своем исследовании о рынке православных СМИ сайт «Медуза» подчеркивает, что данный проект «абсолютно независим от РПЦ и любых людей из структуры патриархии». Также исследование отмечает, что сайт «не боится публиковать «опальных» священников, чем страшно досаждает РПЦ», а также публикует «колонки и проблемные статьи на тему того, …что священники должны ставить жесткие вопросы власти и рассказывать о коррупции».
Действительно, большинство авторов «Правмира» поддержало протестную волну 2011-12 годов, призывало своих читателей быть наблюдателями на выборах и публиковало отчеты о нарушениях с этих наблюдений. Более того, этот портал опубликовал письмо Надежды Толоконниковой из колонии и комментарии правозащитников к этому письму. «Правмир» также заступался за преследуемых представителей ЛГБТ-сообщества и даже публиковал материалы в поддержку украинского Майдана. Сюда относится, к примеру, заметка архимандрита Кирилла (Говоруна) «Богословие Майдана», в которой отмечается, что «Майдан в своей ценностной составляющей значительно перерос и украинские церкви – все без исключения». Словом, православный портал позволял себе смелость, на которую далеко не всегда решались даже признанные светские оппозиционные сайты.
Однако волна беспрецедентной цензуры и давления в отношении независимых СМИ, набравшая особенно сильные обороты к 2014 году, не миновала и «Правмир». Более того, логично, что давить на христианские порталы для государства в принципе намного легче, чем на светские. Пытаясь сохранить статус сайта, дающего полный обзор церковной ситуации, крупные порталы не могут позволить себе разорвать связи с церковными иерархами и тем самым потерять возможность получать их комментарии. Желание оставаться «в границах церкви» автоматически предполагает политизацию в том же русле, в каком политизируется сама церковь.
В ситуации с «Правмиром» данная тенденция усугубилась еще двумя обстоятельствами: в конце 2013 года неожиданно умер создатель проекта, предприниматель Анатолий Данилов. Тем временем Попечительский совет портала возглавил Владимир Мединский. В итоге на данный момент сайт сохраняет независимую повестку по ряду социальных вопросов, однако в части самых острых политических вопросов большинство его спикеров придерживаются «официального курса».
На смену «Правмиру» на ниве «церковного диссидентства» пришел уже гораздо более скромный, но за счет этого и более свободный проект «Ахилла», дающий площадку в том числе людям, ушедшим из церкви, разочаровавшимся в вере, бывшим священникам и т.д. Сам по себе сайт не формулирует никакой политической позиции и посвящен критическому осмыслению РПЦ. Однако отдельные его авторы не боятся весьма жестко высказывать и по политическим вопросам.
Довольно активны в оппозиционном политическом пространстве отдельные православные верующие, к примеру, хорошо известный священник Яков Кротов. Уже упомянутый выше Дмитрий Пахомов также регулярно выступает на Радио Свобода, рассуждая на тему того, что христианство и либерализм соотносятся как «отец и сын». Подобные инициативы встречаются и в регионах. К примеру, бывшие екатеринбургские семинаристы Виктор Норкин и Владимир Головин стали известны тем, что посещают все акции протеста местного диссидентского движения, включая митинги в защиту лиц, обвиненных в «оскорблении чувств верующих».
При этом практика других стран показывает, что участие верующих в демократических движениях не только возможно, но и придает этим движениям эффективность, переводя их области политической борьбы в русло национального восстания. В частности, именно этот эффект наблюдался на примере польской «Солидарности», которая стала поистине народным движением, объединив рабочие профсоюзы, либеральную интеллигенцию и Католическую церковь. Убитый в 1984 году польскими спецслужбами «капеллан «Солидарности» католический священник Ежи Попелушко считается одновременно христианским мучеником и польским героем-диссидентом.
Похожая ситуация возникла и во время украинского Евромайдана, который объединил в себе патриотические и националистические силы, либеральную интеллигенцию и большую часть духовенства. Так, поддержку Майдану оказывали священники Украинской православной церкви Киевского Патриархата, некоторые священники Московского патриархата, католические и протестантские церкви, раввины и ряд мусульманских религиозных деятелей. Именно поэтому Майдан стал не просто «либеральным протестом», а настоящей народной революцией.
Однако специфика России в том, что самая многочисленная церковь (РПЦ МП) планомерно выступает на стороне действующей власти, оправдывая и сакрализуя самые худшие ее преступления, чем закономерно вызывает на себя негативную реакцию прогрессивной части общества. Отчасти такую политику поддерживают и другие церкви, видя для себя в этом залог выживания в условиях российской действительности. Поэтому вполне закономерно, что не согласные с такой политикой верующие разных конфессий пытаются предельно «отмежеваться» от церковной тематики и религиозных организаций, и стараются реализовать свои оппозиционные взгляды в политическом поле.
Пока неизвестно, есть ли у подобных политико-религиозных движений будущее в условиях современной России. Даже если движение благодаря своему упору на «традиционность» обретет поддержку части «системных либералов», еще не факт, что оно сможет найти общий язык с «классическими» либеральными диссидентами, привыкшими с недоверием относиться к любым упоминаниям «духовности».
