Истории Эриарата: Время Хаоса. №8
Окаро. Глава 4
в которой Окаро Терпеливый пишет на доске заклинания, рассказывает о магии, умалчивает о синих летучих мышах, а в конце забирает бутылку бренди и удаляется восвояси
1734, Месяц секущих метелей, 9-й день
Могущественный Окаро Терпеливый снова окинул взглядом огромную чёрную доску, всю мелко исписанную рунами, за исключением правой четверти, где в восемь строк были мелко нарисованы причудливо изогнутые стрелки и загадочные знаки. Он нахмурился и ещё раз внимательно пробежался глазами по строкам.
— Вроде правильно, — пожал он плечами, потёр испачканные мелом руки и повернулся к ученикам, которые последние пятнадцать минут с совершенно круглыми глазами наблюдали, как Окаро Терпеливый чрезвычайно терпеливо всё это на доске писал и рисовал; последние пять минут он это делал в гробовой тишине — такое впечатление на класс произвело написанное, или точнее, его объём.
— Итак, перед вами простейшее заклинание магии Воздуха, — доверительно сообщил Окаро Терпеливый. — Одно их самых простых заклинаний, что я вообще смог разыскать. Очень полезное, кстати, заклинание, которое может вызвать лёгкий освежающий ветерок в радиусе примерно метра от сотворившего его, сроком примерно на четыре минуты. — Окаро Терпеливый ободряюще посмотрел на учеников: — Это заклинание настолько простое, что оно доступно любому из вас, и вообще абсолютно любому человеку, проявляющему таланты к магии. Что, естественно, автоматически делает его уже не простым человеком, а магом, как мы с вами и обсуждали ранее.
При этих словах Окаро кивнул, как бы соглашаясь сам с собой из прошлого.
— Поэтому, — продолжил он, — это простейшее, элементарнейшее, легчайшее заклинание прекрасно подойдёт для наших целей. Поскольку нет никаких шансов, что оно вам не удастся. — Он сделал паузу и всё же честно добавил: — Нет никаких шансов, что оно вам не удастся, как только вы его выучите.
Это потому, что Окаро Терпеливый был очень хорошим учителем, и никогда не обманывал учеников.
— Это простейшее заклинание состоит из шестнадцати отдельных фраз на трёх мёртвых языках, всего восемьдесят три слова. Вот эту фразу… — он указал на доску и подчеркнул часть рун — …нужно произносить нараспев; мелодию мы с вами заучим. Вот эту фразу нужно произносить таким высоким писклявым голосом; я вам потом покажу. — И он подчеркнул другую фразу. — А вот эти два слова, которые я вот так обведу кружочком, нужно непременно прошептать; хотя всё остальное произносить громко и чётко, а иначе ничего не получится.
Окаро перешёл к правой части доски.
— И, разумеется, жесты. — Он указал на стрелочки и знаки. — Тут всё просто, мы с вами потренируемся, и всё разберём. Жестов восемь, хотя семь из них на самом деле состоят из нескольких движений. — Он почесал в затылке. — Тут на доске немножко не влезло, места не хватило, но я вам отдельно потом напишу, какому моменту какой фразы какой жест соответствует.
Окаро снова повернулся к ученикам.
— В целом, ничего сложного. Жесты потренируем, фразы выучим, мелодию запомним, и всё получится. — Он снова почесал в затылке. — Конечно же, такие простые заклинания не универсальны, и требуют некоторых условий. Конкретно это работает только в светлое время суток, и только если вы произносите его, обмотав запястье левой руки, которой выполняется основная часть жестов, полоской шерстяной ткани шириной в два пальца, в три оборота. — Он ещё раз почесал в затылке и добавил в спонтанном приступе вдохновения: — Правой рукой ковыряясь в ноздре. Мизинцем.
Окаро Терпеливый был очень хорошим учителем, и почти никогда не обманывал учеников. Но иногда соблазн оказывался сильнее.
1734, Месяц коротких ночей, 26-й день
— В этом году будет тридцать семь новых учеников, — сказал Акамус, глядя в огонь камина и потягивая бренди из бокала тончайшего стекла, привезённого из жаркого Фролка. Он посмотрел на огонь сквозь пурпурный бренди. — Все твои, о несколько менее могущественный Окаро.
— Тридцать семь — это неплохо. Хорошее число, — ответствовал ему удобно устроившийся в соседнем кресле Окаро Терпеливый, также с бокалом. — Главное, чтобы толковые были… — Он отхлебнул бренди и надолго замолчал, перекатывая и согревая его во рту.
— Один из новеньких — будущий маг Воды, я вполне уверен. Ещё одного ты знаешь: это Джеремия, сын этого хитрозадого градоправителя Руэртона, на которого мы возлагали столько надежд, но видимо напрасно… С остальными пока не ясно, так что я рассчитываю на тебя, о несколько менее могущественный Окаро.
— Не вопрос, о существенно более напыщенный Акамус, — ответил Окаро, поёрзал в кресле и хлебнул бренди из своего бокала. — Посмотрим. Разберёмся. Выясним рано или поздно.
— Я нисколько не сомневаюсь в твоём опыте, о существенно более толстый Окаро, — сказал Акамус.
— Как и я в твоём, о с существенно более кислой рожей Акамус, — был ответ.
1734, Месяц секущих метелей, 15-й день
— Теперь, — радостно сказал Окаро Терпеливый, — когда вы наконец заучили своё первое заклинание, вызывающее лёгкий освежающий ветерок, давайте попробуем его применить, и посмотрим, как у вас получится.
1734, Месяц коротких ночей, 29-й день
— Ты задумчив и грустен сегодня, о вечно недовольный всем вокруг Акамус, — сказал Окаро Терпеливый.
— У меня плохое настроение, могущественный Окаро, — рассеянно ответил Акамус Премудрый.
Окаро, ожидавший и не услышавший ответной подколки, озабоченно посмотрел на друга.
— В чём дело, Акамус? — спросил он.
— Сложно объяснить, — проворчал Акамус. — Всё впустую. Ничего не выходит. Джеремия не оправдал моих надежд. Ничего в нём не оказалось примечательного. Такой же будет адепт, как и все, бестолковый и беспомощный. И этот, что был до него. И Какеготам, чьё рождение предсказали звёзды, тоже пока ничем никого не удивил…
Акамус раздражённо поставил бокал на пол, встал с кресла и заходил туда-сюда по комнате.
— Послушай, ну это же возмутительно! — вдруг взорвался он. — Какие звёзды?! Какие предсказания?! Что за чушь?! Почему звёзды знают, что там-то и тогда-то родится будущий маг, а я не знаю?
Окаро Терпеливый пожал плечами, как бы показывая, что он тут ни при чём, и ничего не делал.
— Ну как это может быть? — продолжал возмущаться Акамус. — Это же антинаучно! Ну что звёзды могли предсказать? — Он развёл руками. — И как?! Что, в надпись на небе внезапно выстроились?
Окаро хмыкнул и посмотрел в бокал.
— А ты поедь следующий раз и посмотри сам, что они там в небе видят, — посоветовал он.
Акамус раздражённо уселся обратно в кресло.
— А вот и поеду, — зловеще пообещал он. — Вот поеду и сам посмотрю, что им там видно.
Некоторое время оба друга молчали, пока Акамус возвращался в исходное мрачное состояние.
— Я просто не доволен тем, как медленно всё движется, — признался он наконец. — Столько лет, а мы едва вышли за пределы Центрального моря. И мне ужасно, кошмарно не хватает людей. Целые страны практически без магов. Там снова и снова рождаются будущие маги, а мы об этом попросту не знаем, и ничего не можем с этим сделать. И их попросту топят, вешают и жгут на кострах, когда они мне так нужны здесь… а время уходит…
Окаро Терпеливый оторвался от изучения содержимого бокала.
— Акамус, ну серьёзно, — сказал он. — Ну не преуменьшай. Прогресс колоссальный, и ты это сам знаешь. В этом году будет тридцать семь новых учеников. А когда я пришёл в Академию, в тот год учеников было трое.
— Тогда и классов никаких не было… — задумчиво протянул Акамус. — Эх, Окаро, если бы ты знал, как Эриарат выглядел в те древние времена…
— Я знаю, — немного озадаченно заметил Окаро. — Я там был.
— Что? — непонимающе посмотрел на него Акамус, внезапно вырванный из меланхолии.
— Я знаю, — повторил Окаро. — Я там был, в эти «древние времена». — Окаро встретил непонимающий взгляд Акамуса, и решил пояснить ещё: — Мы с тобой учились вместе, Акамус.
— А ну, да, — кивнул Акамус. — Ты был на год или два старше…
Окаро Терпеливый посмотрел на Акамуса, склонив голову:
— Мы учились с тобой в один год, — упорно поправил он.
— Что, правда, что ли? — уставился на него Акамус.
— Ты это сейчас серьёзно? — уставился на него в ответ Окаро.
— Я как-то даже забыл… — нахмурился Акамус, надёжно возвращаясь в уютные объятия меланхолии. — Это было так давно, Окаро. Я забыл. — Он нахмурился ещё больше, скривил рот и глотнул бренди. — Мы старимся, годы идут, и время уходит. И некому будет занять наше место, несколько менее могущественный Окаро, когда мы совсем состаримся. Вот и память моя уже не та, что раньше…
— Пить надо меньше, — категорично ответствовал Окаро, пятнадцать минут назад ввалившийся в комнату Акамуса без приглашения и всучивший тому бокал бренди почти насильно.
— Ты это сейчас серьёзно? — Теперь Акамус уставился на Окаро.
— Да что ты заладил, о значительно более нудный Акамус, — раздражённо сказал Окаро. — Тридцать семь учеников, ну хорошо же.
— Восемь девчонок, — рассеянно добавил Акамус.
— Отлично, — прокомментировал Окаро. — Выше нормы. Хоть на время эта идиотка, может, успокоится. С женщинами-магами вообще проблемы, — продолжал он. — В деревнях они беременеют раньше, чем сила проявится, а потом так и продолжается: забеременела — родила — снова забеременела — снова родила, и так силы никогда и не проявились, и потом раз — уже старая карга, и лечит все болезни заячьим помётом и подорожником, а могла бы быть могущественным магом… — Окаро кивнул. — Восемь девчонок — это отлично, я считаю. — Он хлебнул из бокала. — Кстати, про них ты мне вообще забыл сказать.
— Как я и сказал несколько ранее, память моя уже не та, что раньше, — мгновенно вернулся в уютное состояние чёрной меланхолии Акамус. — Мы стареем, Окаро…
Окаро Терепливый решительно поднялся с кресла.
— Так, — заявил он. — Ты не обижайся, Акамус. Но я лучше пойду сегодня пить с орком, и вернусь, когда у тебя будет нормальное настроение. Потому что ты сегодня — как заикающийся менестрель, застрял на одном и том же. Я завтра зайду. — И он решительно вышел из комнаты с бокалом, демонстративно хлопнув дверью.
Слегка опешивший Акамус сидел в кресле с несколько ошарашенным выражением лица и переваривал этот внезапный всплеск эмоций. Через секунду дверь снова открылась, и Окаро протопал по комнате к столику с напитками, пояснив:
— Бутылку я тоже забираю. — И он снова направился к двери с акамусовой бутылкой бренди, но с полдороги вернулся, поставил на место открытую бутылку и забрал непочатую, а потом снова демонстративно вышел из комнаты, снова хлопнув дверью.
— Тоже стареет, — после долгого задумчивого молчания сказал камину Акамус Премудрый. — Вот и нервы ни к троллю стали.
1734, Месяц улетающих птиц, 8-й день
Вечера ученики обычно проводили в общей гостиной. И если в первый месяц обучения большинству из них было не до праздных разговоров и безделья —слишком уж много новых чудес открывалось им каждую неделю, и слишком уж много заданий подбрасывал им Ка-Мат-Эф Эрудит,— то ко второму месяцу обучения всё немного наладилось, все немного пообвыкли, окончательно перезнакомились, и в гостиной по вечерам начали завязываться беседы на отвлечённые темы.
В восьмой день Месяца улетающих птиц ученик Эрберто Воттаро, сидя на диванчике в гостиной, читал письмо из дома, и охотно делился важнейшими из новостей с окружающими.
— Капусты в этом году уродилось столько, что отец нанял четырёх помощников, чтобы успеть собрать весь урожай.
Мазатцаль вопросительно посмотрел на Джеремию.
— Капуста — это такие бело-прозрачные длинные штуки, которые плавают в супе, — пояснил тот.
— Это то, что я когда-то принял за червяков? — уточнил Мазатцаль.
— Нет, то были макароны, — пояснил Джеремия. — Они делаются из муки. Я потом тебе объясню ещё раз.
— Везёт ему, — задумчиво прокомментировал Абделькадер, глядя на Эрберто. — Почти каждую неделю письмо из дому получает. Считай, и не уезжал вовсе.
— Ну да, — кивнул Мазатцаль. — Но посмотри на это с другой точки зрения. Я уверен, и это письмо тоже закончится просьбой организовать такую-то погоду на такие-то даты, и Эрберто будет два дня думать, как отцу объяснить, что маги башни Воздуха даже слушать его не будут.
— Ну да, — в свою очередь согласился Абделькадер. — Мне такое не грозит, до меня письмо будет идти не одну неделю…
— Девять месяцев, — поднял руку Шербахадур. — Столько я сюда добирался, и полагаю, столько же будет идти письмо. Кто больше?
— Ммммм… примерно вечность, — меланхолично отозвался Сохор.
Ученики замолчали.
— Поясни, — наконец потребовал Мазатцаль.
— Мой клан отрёкся от меня, — пожал плечами Сохор. — Они никогда не будут разговаривать со мной. Я никогда не получу письма, и никогда не смогу вернуться назад, и никогда не увижу родных.
— Ого, — удивился Джеремия. — А что ты натворил?
— Я маг, — просто пояснил Сохор. — Не бывает кочевников-магов. Мой народ не терпит магии. — Он помолчал. — Раньше, ещё лет сорок-пятьдесят назад, — неохотно продолжил он, — детей-магов убивали. Привыязывали к хвосту коня и тащили по степи… — Он скривил физиономию. — Я помню, как дед это рассказывал. Всё твердил, что вот тогда порядок был, а сейчас… — Сохор скривился ещё сильнее и замолчал.
— Хорошо хоть, с тобой то же самое не пытались проделать, — сказал Тимократес, а Мазатцаль бросил быстрый взгляд в дальний угол, где Меритант старательно выводил буквы в тетради, выполняя очередное задание Ка-Мат-Эфа.
— Полвека назад, — снова заговорил Сохор, — на встрече вождей кланов появился незваным чужеземец, под кожей которого горел огонь, а руки его купались в пламени. Так теперь об этом поют песни. — Сохор полуприкрыл глаза и сам говорил размеренно, чуть раскачиваясь, как будто напевая. — Чужеземец потребовал, чтобы детей более не убивали, и вожди отказали ему. И он бил их огненной плетью, и оставил след на их лицах и телах, и снова повторил своё требование, и ушёл.
Ученики притихли, заворожённо слушая этот рассказ, и едва дыша.
— Тогда вожди совещались, и решили, что чужеземец им не указ. На их телах остались ожоги от огненной плети, и двух вождей, у которых ожоги были на спинах, разорвали лошадьми за трусость, раз они повернулись к врагу спиной. — Сохор продолжал раскачиваться и почти-напевать, пересказывая сказание своего народа. — И выбрали новых вождей, и бросили клич, чтобы им принесли детей, уличённых в магии. И чтобы доказать, что нет в их сердцах страха, немедля детей привязали к коням.
— И что дальше было? — пискнула ученица Керенса сбоку.
Сохор открыл глаза и продолжил уже обычным голосом:
— Той же ночью пять огненных столбов ударили с неба в шатры пяти главных вождей, и сожгли их, и их семьи, и их рабов, и их коней. И вот тогда наконец мои предки смирились, и стали детей-магов просто изгонять из племени. И вот почему я вообще жив, — закончил он просто.
— Ого, — резюмировал Джеремия.
— Маг Огня, — отозвался Мазатцаль.
— А вот тыквы совсем не уродили, — закончил читать письмо Эрберто.
Спустя несколько секунд молчания Сохор кивнул.
— Да, давайте лучше об этом поговорим.
А Мазатцаль вопросительно посмотрел на Джеремию.
— Тыква — это вроде ананаса, — терпеливо пояснил тот. — Я тебе потом объясню.
1734, Месяц коротких ночей, 28-й день
Акамус Премудрый раздражённо перелистывал листы бумаги, исписанные мелким, но разборчивым (а следовательно, явно не акамусовым) почерком.
— Нет… нет… нет… — тихо бормотал он себе под нос, а просмотрев последний лист, раздражённо смял его и швырнул в стену.
— И новых магов у нас нет, — прошипел он тихо и раздражённо.
1734, Месяц секущих метелей, 20-й день
Окаро Терпеливый смотрел на учеников, находящихся в полнейшем отчаянии.
— Но в конце концов ведь у всех всё получилось? — оптимистично спросил он. — Как я и обещал с самого начала.
— У нас так жизни не хватит, чтобы выучить все заклинания, — сказал Джеремия.
— Не хватит, — легко согласился Окаро, кажется, ничуть не смущённый этим фактом. — Причём сразу по многим причинам. Во-первых, заклинаний существует огромнейшее количество, многие тысячи их хранятся в архивах Академии, и каждый год эта коллекция пополняется, поскольку маги в Академии, и не только в ней, составляют свои, новые заклинания для разных потребностей.
Окаро задумчиво развёл в воздухе руками.
— Маги живут довольно долго, — сказал он, — намного дольше простых смертных. Триста, четыреста лет. Бывает что и пятьсот. — Он пожал плечами. — Времени для изучения заклинаний — много. Но и его не хватит, чтобы овладеть всеми заклинаниями, что известны Академии. — Он снова пожал плечами. — Никто не знает их все. И даже Акамус Премудрый, действительно очень могущественный маг, — Окаро задумчиво покачал головой, — да при том маг с совершенно невероятной памятью, и чрезвычайно талантливый… — Окаро покачал головой. — Я даже представить себе не могу, сколько заклинаний он знает наизусть; наверняка сотни у него под рукой всегда и в любой момент; но и это только ничтожно малая часть известных Академии заклинаний.
Окаро снова пожал плечами.
— Маги никогда не пытаются выучить все заклинания, — пояснил он ученикам. — Только те, что им на самом деле часто нужны. Те из магов, что занимаются исследованиями, составляют новые заклинания, от которых им самим зачастую нет никакой пользы — только чтобы этими заклинаниями воспользовался кто-то другой, кому они пригодятся. — Окаро задумчиво нахмурился.
— Давайте я вам лучше кое-что покажу, — он встал со стула. — Расчистите место в центре. Отодвиньте столы и стулья.
Когда место было расчищено, Окаро продолжил:
— Вы выучили своё первое заклинание, и на это ушло очень много времени и сил. Вы расстроены; это понятно. Вы думаете, что и дальше будет так же тяжело — учить заклинания в десятки слов мёртвых языков, и выполнять целые ритуальные танцы из жестов, петь одни фразы, шептать другие, да непременно днём… — Окаро запнулся на секунду. — Разумеется, ковыряясь мизинцем в носу, — тут же спохватился и добавил он. — Но иногда бывает всё проще.
Он зажал в правой руке камешек, который достал из кармана жилетки, встал на одну ногу, немного неловко балансируя, и, щёлкнув пальцами, прошептал четыре слова. В освобождённый центр аудитории из ниоткуда сверху ударил мощный столб золотистого света, и поражённые ученики отпрянули.
— Значительно проще, — повторил Окаро, снова становясь на две ноги, и пряча камешек обратно в карман. — Вполне полезное заклинание, можно им осветить какое-нибудь тёмное место, — пояснил он. — Также в этом столбе света растения растут немного лучше и быстрее, и вырастают немного выше. — Окаро вернулся на своё место и снова сел на стул.
— Как вы это сделали, могущественный Окаро? — спросил Джеремия. — И почему так легко и быстро?
— Видишь ли, юный Джеремия, — пояснил Окаро Терпеливый. — Заклинание, которое вы только что выучили, действительно очень лёгкое. Это чуть ли не самое лёгкое заклинание, которое я смог найти. Специально найти такое заклинание, которое абсолютно точно получится у каждого из вас. — Он сделал паузу. — Заклинание, которое я сотворил только что, составил когда-то я сам, и оно сложнее, и у многих из вас может не получиться.
Окаро махнул рукой ученикам:
— Садитесь. А ты, Джеремия, садись прямо в столб света, поскольку ты сегодня задаёшь правильные вопросы. Заодно проверим, действует ли свет только на растения, или ты тоже немного подрастёшь; этого я ещё не проверял. — Ученики засмеялись, и Джеремия торжественно уселся точно в центр светового столба.
«Ну и дурак», подумал Окаро Терпеливый. «Вот я бы на себе чужие незнакомые заклинания не пробовал».
— Реальность в том, — снова заговорил Окаро, — что чем сложнее заклинание, тем оно легче, и наоборот. Заклинание, которое вы выучили — сложное, но лёгкое. Заклинание, которое я вам показал — проще, но труднее. Чем больше сила мага, тем более простые и короткие заклинания он может использовать; но слабым магам они попросту не дадутся.
Окаро внимательно посмотрел на учеников.
— Жесты, слова, предметы — это не магия. Это только способы её направить в нужное русло. Чем легче заклинание, тем более оно громоздкое, потому что оно очень точно сформулировано. И такое заклинание требует меньше сил, и меньше способностей. Слабым магам —которыми, кстати, вполне могут оказаться многие из вас— требуется больше усилий, чтобы добиться того же, чего более сильные маги добиваются легче и быстрее. Но в конце результат может быть совершенно одинаков. Слабому магу понадобятся предметы, длинные заклинания, правильные жесты — а по-настоящему могущественный маг, как например Акамус Премудрый или архимаг Изквиердо Равновесный, в такой же ситуации пробормочут слово-другое и шевельнут бровью — и добьются ровно того же результата. — Окаро сделал паузу для большего эффекта. — Но быть слабым магом не стыдно, потому что справедливо и обратное: Премудрый Акамус шевельнёт бровью, а вы прочитаете заклинание в пятьдесят слов — но вы оба добьётесь ровно того же результата.
Окаро сделал ещё одну паузу.
— Стыдно быть только ленивым и бестолковым магом, — закончил он. — Потому что такой маг не добьётся ровно ничего.
— Вы, наверное, очень могущественный маг, раз использовали такое короткое заклинание? — спросила одна из учениц, но её тут же перебил Джеремия:
— А как стать более талантливым магом?
«Честолюбив» — сделал напротив его имени мысленно очередную пометку Окаро Терпеливый.
— Никак, Джеремия, — пожал он плечами. — Талант и силы мага — или есть, или их нет. Их можно развить, для чего нужно прилежно заниматься. Границы своих сил нужно изучить досконально, для чего нужно много упражняться. Нужны терпение, прилежание и старания — и тогда вы, в конечном счёте, сможете достичь не меньшего, а то и большего, чем маг талантливый, но ленивый и бестолковый. И неважно, сколько времени уйдёт у вас на произнесение заклинания, или сколько дней вы потратили, чтобы им овладеть — в конечном счёте важен только результат.
Окаро обратился к ученице, которую Джеремия перебил.
— А отвечая на твой вопрос, Неола, скажу: я не слишком могущественный маг. Я маг третьей ступени, в Академии немало магов талантливее и сильнее меня. Но я очень терпеливый маг, очень прилежный маг, очень старательный маг, который потратил десятки лет на то, чтобы научиться использовать каждую каплю сил, что у меня есть. — Окаро ухмыльнулся. — Как я и сказал, в счёт идёт только конечный результат. Конечно, живи мы в давние времена, когда маги сражались между собой, сильный маг всегда бы имел преимущество в схватке — ему попросту нужно меньше времени, чтобы творить заклинания. И такой маг уничтожил бы более слабых магов легко и просто.
Окаро усмехнулся ещё шире.
— Предположим, чисто гипотетически, что маг третьей ступени Окаро Терпеливый — Окаро указал на себя, — крепко рассорился с магом Огня пятой ступени, — Окаро указал куда-то в предположительном направлении башни Огня, — Гермесентом Пылающим.
(Чисто практически, это действительно случилось сто двадцать лет назад, но этого Окаро не произнёс вслух.)
— И чисто гипотетически предположим, что маги решили разрешить свою ссору силой, как в древние времена.
(И снова, чисто практически, так и случилось сто двадцать лет назад, хотя все делали вид, что ничего такого не было.)
— В такой чисто гипотетической ситуации маг Огня пятой ступени Гермесент Пылающий, разумеется, сжёг бы мага третьей ступени Окаро Терпеливого в пепел, не дожидаясь терпеливо, пока маг Окаро закончит читать первое же заклинание. — Окаро Терпеливый беспомощно развёл руками.
(В чисто практической ситуации сто двадцать лет назад Гермесент Пылающий довольно сильно обжёг Окаро Терпеливого, но следующие полтора года вынужден был провести в виде хромой шестилапой летучей мыши ядовито-синего цвета, пока маг Эвин Неприкасаемый наконец не сумел расколдовать его обратно, тем самым выиграв у мага Акамуса Премудрого аж сто сорок четыре бутылки бренди, поскольку пари заключались и перезаключались заново, и ставки неуклонно росли. А всё это потому, что маг Окаро Терпеливый был очень терпелив, прилежен, старателен, а также очень умён, весьма предусмотрителен и ещё чрезвычайно коварен. И он только что вам сказал, что в счёт идёт только конечный результат, а не кто там у вас какой ступени маг.)
Окаро снова философски пожал плечами.
— К счастью, мы не живём в древние времена, маги давно не устраивают дуэлей, и Окаро Терпеливому ничего не грозит, — закончил он. — Так что он всегда может потратить лишнюю минуту-другую, чтобы прочитать нужные заклинания и сделать нужные жесты. Плюс, заклинания, составленные магом собственноручно, всегда эффективнее, короче и проще для использования, чем выученные. — «Например, совершенно уникальные и эксцентричные заклинания, превращающие наглецов в шестилапых синих летучих мышей», снова не произнёс вслух Окаро Терпеливый. — Хотя такие заклинания могут оказаться бесполезны в руках других магов.
— Ну ладно, — сказал он. — Продолжим занятия. Заклинание, которое я вам только что показал, я запишу на доске и объясню, мы его разучим и попробуем применить, — сказал Окаро Терпеливый, направляясь к доске. — И посмотрим, что именно у вас не получится, и почему, — закончил он.
«Например потому, что я забуду упомянуть, что второе слово нужно произносить, плотно сжав ягодицы», снова не сказал вслух он.
Потому что Окаро Терпеливый был исключительно скрытен, и собственные секреты раскрывал чрезвычайно редко.
1734, Месяц сладкого мёда, 2-й день
Без стука распахнулась дверь, и Окаро Терпеливый ввалился в комнату, весёлый и жизнерадостный:
— Я надеюсь, настроение твоё улучшилось, о несколько более брюзгливый Акамус, — радостно сообщил он. — Хочу сообщить тебе массу прекрасных новостей. Дожди закончились, похоже, окончательно, и погода сегодня была просто-таки замечательной, что тебе, проводящему столько времени в плохо проветриваемых и скудно освещённых кабинетах, возможно, неизвестно. А я вот сегодня нарочно вышел пройтись; правда недалеко, на балкон, ну и потом обратно пешком вернулся. Так там, на улице, просто красота. Птички поют, солнышко светит, облачка…
Поток слов мага замедлился и остановился полностью. Окаро Терпеливый долго смотрел на Акамуса, сидящего в кресле, и тупо смотрящего в неразожжённый камин.
— Я к орку пойду, — наконец сообщил Окаро, забрал со столика бутылку, и вышел, тихо притворив за собой дверь.
