Верочка. «Ему они… улыбаются»
Пятница, утро, Банковая, Администрация Офис президента Украины. В приемной президента, на четвертом этаже скучного тяжелого здания, распахнуты окна, и преддождливый воздух неспешно переваливается через подоконник, донося утреннюю гарь, сигналы машин, дым и горение пердаков у антивакцина… антипорошенковцев.
За столом, выпрямив плечи и периодически дуя на челку, сидит соскучившаяся по работе Верочка. Верочка одета в что-то светлое и невероятно уютное, ярко-красный макияж, кажется, бросает вызов пасмурному маю. На столе стоит непременная чашка едва теплого капучино, в блюдце дымится длинная тонкая сигарета, на экране одиннадцатого айфона полыхает фотками фронтовой клубники украинский фейсбук.
Распахивается дверь, и в приемную, понурившись, нога-за-ногу, входит президент Украины Владимир Александрович. Его недовольное лицо привычно напоминает кислую гузку, губы поджаты, брови в форме крыши государственной дачи устремлены вверх, темно-серый приталенный пиджак некрасиво топорщится.
Владимир (в сторону, плаксиво): Ну почему, а? Ну вот почему? Я и на фронт ездил двадцать раз, и награды привозил, и в столовой кушал, и бронежилет тяжелый носил… ну вот почему…
Верочка: Что именно – «почему», Владимир Александрович?
Владимир (подскакивает от неожиданности): ААААА! Кто здесь! Это не я! Это Ермак! Не стреляйте, пожалуйста! (фокусирует убегающие коричневые глаза на своем секретаре) О ГОСПОДИ!!! Верочка!
Верочка (лучезарно улыбается): Здравствуйте, Владимир Александрович! Давно не виделись!
Владимир: Ээээ… вы уже выздоровели? Вас так долго не было!
Верочка: Да, знаете, ковид тяжело проходил. Не всем же в нашей стране можно недельку в правительственной клинике в приставку играть в виде больничного… Но все закончилось, мы здоровы, и я снова на рабочем месте.
Владимир (подозрительно): Мы? В смысле – «мы»?
Верочка: Ну да, «мы». У меня же сын есть. Мы с ним вместе болели. Семьи, знаете ли, обычно болеют одновременно, так как находятся в непосредственном контакте. Я болела вместе с Пашкой, баба Люба – с мужем и котом, вы – с Ермаком в Феофании…
Владимир: Кхм! Попрошу!
Распахивается дверь, и в приемную тяжелыми шагами, с трудом переступая и путаясь в порванной рубашке, втискивается Максим Степанов. На нем, вцепившись руками, ногами и зубами, висят двое УДОшников, которых бывший министр волочет по паркету. Глаза Максима горят яростным пламенем министерского безумия, руки вытянуты вперед, и скрюченные пальцы устремлены прямо на президента.
Владимир (пытаясь спрятаться за Верочку): Верочка, что вы стоите! Стреляйте! Стреляйте же, вы видите, что он стал зомби!
Степанов: Кээээээ… Кууууу… Кыыыы…
Владимир: Верочка, да стреляй же ты! Точно зомби, я такое в кино видел!
Верочка (вздыхает, берет с блюдца сигарету и делает глубокую затяжку): Я тоже в кино видела, там учитель истории взял два «УЗИ» и расстрелял Верховную Раду. А тут целый президент за секретаршу прячется. (оборачивается к Максиму Степанову) Кирилл! Кирюша! ТОВАРИЩ КАПИТАН! О, сработало… Да отпусти ты его горло, он же что-то сказать хочет! Максим, руки спрячьте, вы Владимира пугаете даже больше, чем Порошенко!
Степанов: Кыыыыы…. Куууу… куууурткаааа!
Владимир: ЧТООО?
Максим (потирая руками шею): Ку… куртку же!
Верочка (начиная догадываться): Куртку… что?
Максим (печально оглядывая порванную рубашку): Куртку! Куртку я забыл в МОЗе! Хорошую, дорогую! А теперь меня Ляшко в кабинет не пускает! Еще и издевается, из-за двери кричит «занято!» И голос, главное, такой противный…
Владимир (обессиленно падает на стоящий возле открытого окна стул): Фуууух… И стоило через охрану прорываться… Максим, ну блиииииин! Выводите его!
Максим (обижаясь): Дорогая куртка, говорю! (начинает отбиваться от УДОшников, пытающихся вытолкать его в коридор) Руки! Руки, говорю, убрал! Куртку, Владимир Александрович, ну скажите ему, пусть куртку вернет!
Владимир (поворачиваясь к Верочке): Вот с этим вот приходится иметь дело, Верочка. Как же хорошо, что вы снова на работе! Я тут пытался Юлю на ваше место временно перевести, но она совсем охуе… в смысле – не справилась.
Верочка (клацая пыльной кофеваркой): Ничего, Владимир Александрович, я снова тут. Вам как всегда, американо с молоком и без сахара?
Владимир (прислушиваясь к приглушенным визгам, доносящимся из коридора): О да. Как же хорошо вы меня знаете… А, кстати! Хотел вас спросить. Вы же тут еще при бары… при прежней администрации работали…
Верочка (деловито досыпая «Стеку» из пачки): Да, работала. Что вас интересует?
Владимир (задумчиво): Ну я вот не могу понять, ну поехал Порошенко на фронт. На отдельном, говорят, поезде… Ну вот я больше двадцати раз ездил на фронт. Награды привозил, окопы инспектировал, КПВВ открывал… Значит что? Значит, военные меня больше уважают! Правильно, да?
Верочка (заминаясь): Ну…
Владимир (напрягшись): Так, я не понял. Больше уважают? Или нет? Или да?
Верочка: Понимаете… вы – президент и верховный главнокомандующий. Любой военный будет с вами обращаться уважительно, так как ваша должность предполагает соответствующее обращение.
Владимир: Но? В ваших словах явно слышно слово «но»!
Верочка (вздыхает и слегка усмехается): Но… А вы посмотрите на ваши фотки с фронта, и фотки с фронта Пороха. Ему они… улыбаются. Вашу посаду, конечно, уважают, но улыбаются – ему.
