Тогда все было иначе…

Вчера, в присутствии Петра Порошенко и своего комбата, подполковника Александра Лобаса я вспомнил одну историю. Странно, почему раньше я не поставил рядом эти два события. Эвакуацию группы Ромки Карася в октябре 2015 года и попытку спасения Ярослава Журавля летом 2020? Ведь истории фактически похожи, как две капли воды. Отличие только в роли командования и, как следствие, итоговом результате.

Год назад я написал пост на фейсбуке:

«Они погибли 04 октября 2015 года. Тогда сводная разведгруппа нарвалась на ОЗэМку! Вместе с нашим разведчиком Ромой Карасём погиб один из гуру этой профессии, боец НГУ Михаил Заяц с позывным «Косой». Противопехотная мина ОЗМ-72 оборвала их жизни. Её называют ещё «ведьмой». Зацепил растяжку и всё. Железная, начинённая сотнями металлических роликов тварь вылетает над землей примерно на метр, и через считанные секунды ты дуршлаг. Пацаны тогда её и зацепили. Необученные, совершенно мирные шахтёры, видать, прибарахлились в булочной десятком ОЗМ-72. И, прочитав инструкцию, оборудовали минное поле по всем азам военной науки. Оно-то и понятно. Мины же можно купить где угодно.

Тогда комбат Александр Лобас «Соболь», главный сапёр батальона Володя «Скорп», и парни из войсковой разведки (131-й, спасибо) среди бела дня залезли к российским оккупантам в глотку, чтобы забрать ребят. Погибших Карася, Косого и раненного Грина, который остался охранять тела погибших бойцов.

– Грин, ответь Коту.
– На связи.
– Как твое состояние?
– (голос очень спокойный, я бы сказал, отрешенный)… Нормально. Я ранен…
– Степень?
– Терпимо… Со мной еще один трёхсотый.
– Он как?

Длинная пауза.

– Тяжелый. В сознании.
– Кровотечение?
– Остановили.
– Парни, держитесь. Помощь уже идет.

И снова в эфире тишина, от которой ты медленно сходишь с ума. Через какое-то время рация ожила знакомым баритоном. Уверенным и как всегда очень спокойным.

– Грин. Соболю!
– На связи.
– Друже… Идем к вам. Ёще раз сориентируй нас… Мы где-то рядом…

(Грин даёт привязку на местности).

– Принял. .. Где Карась?
– Рома – двести…
– Бл… Понял… Держись, друже… Мы идем.
– Кот. Соболю!
– На связи…
– Держи Грина…
– Плюс, плюс…
– Грин… Это Кот. Потерпи, друже. Не отключайся. Группа идёт за тобой.

В ответ тишина. Две… может, пять секунд, которые могут свести с ума. Выключился? Батарея сдохла? Оккупанты первыми их нашли?

Рация ожила. Голос стал ещё тише.

– Плюс… Давайте быстрей. Боюсь, что вырублюсь…
– Друже. Они уже близко. Там лично батя за вами пошёл. Держись…
– Плюс!

Еще несколько фраз в эфире, и снова гнетущая тишина, в которую укладываются тысячи мыслей. Если парни подорвались, то однозначно там есть еще “подарки”, много и разного размера. Хрен его знает, кто отлеживается в ближайшей посадке, и кто сейчас может прискакать? Звук взрыва слышали не только мы…

– Грин. Соболю.
– (голос совсем тихий) Грин, да.
– Мы подходим к вам с запада… Приподнимись аккуратно. Видишь нас?

Голос таял все сильней.

– Сейчас… Да. Вижу.
– Плюс…

Игорь – фактически ботаник. Посмотришь на него, Господи, с него такой же «рейнджер» как с меня космонавт. Но Грин оставался с погибшими и ещё одним «трёхсотым», порванным поражающими элементами парнем до конца. Никто не гарантировал, что первым успеет батя лично, возглавивший группу эвакуации, а не оккупанты, но разведчик не сдвинулся с места, хотя мог. Только держал с нами связь. А мы молились всем батальоном, чтобы Игорь не потерял сознание, и у него не села батарея.

Пока Дозор, хищно сверкая своими фиксами, выставлял огневой заслон, чтобы обрубить «хвост», если увяжется… Пока начмед Виталик Гурник «Гуцул» гнал «скорые» как можно ближе к точке встречи, штаб бригады выносил нам мозг ежеминутными звонками.

– Срочно дайте звания и фамилии погибших и раненных.
– Ещё идёт операция по эвакуации. У меня нет точных данных. Как только вернётся группа, я сразу доложу.
– Где Соболь?
– Командир батальона лично командует эвакуацией погибших и раненных.
– Слышишь, старшина… Мне пох… Срочно нужна информация.
– Майор… (дальше следует пара предложений на исключительно литературным языке)… уй. Если такой умный, приезжай и ускорь процесс.
– Что ты сказал?
– Что слышал… Не зайобуй…
– Я доложу комбригу.
– Да хоть папе римскому… Пока батя не вернётся, можешь больше не звонить. Всё! Не отвлекай! Конец связи!

Через пять минут позвонили из МО и ГШ. Но полковники из высоких кабинетов оказались в сотню раз понятливей. Спокойно и без истерик выслушали мой доклад.

– Плюс, старшина… Поняли. Не отвлекаем. Как только Александр Анатольевич вернётся… (секундная задумчивость)… Дай, Бог, вернётся, пусть сразу же перезвонит.
– Плюс.
– Удачи вам, ребята.
– Плюс.

Рация уже разрывалась запыхавшимся голосом комбата.

– Кот, я – Соболь! Выходим. Передай, чтобы ребята были готовы. Можем хвост притащить.
– Плюс… Дозор, Причалу на связь.
– Дозор, да!
– Выходят… Соболь просил отрубить хвост, если будет.
– Дозор плюс… Отрубим. Не переживайте!

Переговоры слышали многие в батальоне. И каждый знал, что командир второй роты не только отрубит «хвост», но и заставит российских оккупантов его же и сожрать… Хвоста не было. Россияне, видать, обалдели от такой наглости и пока надевали портки, Соболь, Скорп и разведчики с минного поля забрали тела погибших и эвакуировали раненных…

Часам к девяти вечера Соболь вернулся на КСП батальона. Рывком открыл дверь кунга КШМ-ки и бросил свой АКС на сидушку.

– Кот, что у нас?
– Командир, бригада вынесла мозг.
– Кто бы сомневался… Это всё?
– Нет… Звонили из министерства и гэша, просили сразу набрать, как вернётесь…

Комбат устала улыбнулся. Его голос был спокоен. Я всегда удивлялся его умению всё принимать ровно и взвешенно. И вот сейчас было так же. Только глаза едва заметно прищурились.

– Набирай… – Соболь забрался в кунг, отодвинул автомат и уселся на сидушку. Торчащие из подсумков бронежилета автоматные магазины с противным звуком царапнули узкий столик.
– Минуту, командир… Может, чаю?
– Ммммм… Чаю? – Соболь задумался на секунду. – Пожалуй, да!

Комбат открыл лежащую на столе художественную книгу и замолчал…»

Вчера в присутствии комбата я рассказал эту историю Президенту Украины Петру Порошенко. Он, сузив глаза, молча слушал, и только желваки играли на скулах.

– Михайло. Ти послухай, що хлопці розповідають! – Звернувся Президент до генерала Забродського.
– Я чув, Петре Олексійовичу. Таких ситуацій було безліч.
– Ну як так? Чомуууу? Чому тоді командир батальйону міттєво сам все вирішив на місці та зробив можливе та неможливе, щоби врятувати своїх бійців, а зараз… Купа контролюючих та узявших під особистий контроль, але за декілька днів не було зроблено геть нічого? Ярослава Журавля там просто кинули помирати!!! – Порошенко замовчав.
– Петре Олексійовичу, тоді все було інакше. Батальйони фактично були окремими тактичними одиницями. Рішення приймалось на місці, міттєво. А зараз… Ви самі все знаєте та розумієте.

Я відійшов в сторону. Петро Порошенко ще раз потиснув руку Соболю, щось сказав йому та вийшов на вулицю до бійців нашого батальйону…

Фото на заставке © Anatolii Stepanov