Донецк, лето-осень 2014. Часть 2
А в середине лета появились свежепривезённые кадровые орки из РФии.
Нет, у них не было лычек с аквафрешем. Просто эти новенькие сильно отличались от сброда, пришедшего из Славянска, который к тому же уже начал заканчиваться, в ДАПе их шинковали очень эффективно.
Пареньки были как огурчики в банке, одного почти роста, одной фактуры, одинаково одетые и довольно тихие, если сравнивать с ужратыми казачками и чеченцами невменяемыми. Выходили гуськом, покупали на заправке булочки и сваливали обратно.
И они страшно удивлялись, когда местные после двух-трёх слов понимали, откуда вот ЭТО принесло к нашему берегу. Ну как же? Вы по-русски, мы по-русски.
Не понимали, котики, что их гундосый, дзыкающий и тягучий говор перепутать ни с чем невозможно.
А я линейкой меряла расстояние от их места дислокации до моего дома…
Я ж была уверена, что туда непременно влупят чем-нить таким, чтоб там всё в стекло спеклось к хренам.
Они пытались разговаривать с нами, с аборигенами, и выглядело это всё мучительно и тошно.
Стоит этот мальчик в очереди, рассказывает как у нас тут красиво, и фрукты везде, и девушки красотки все просто.
А тебя адски штырит от его говора.
И от невозможности его убить.
В голове вертятся картинки, где этот мальчик кровавыми комками размазан по асфальту.
Чей-то сын, чей-то муж… Уже нет.
Уже просто оккупант, который наступил в твою жизнь. И жрёт, сука, твои булки.
Мокрая полосатая тряпка на шее постепенно высыхала и ты задыхалась, медленно, даже не вполне это осознавая.
Просто апатия… Немытая посуда, не заправленная кровать.
В интернете какие-то волоокие курвы хвастаются косметикой из сбитого Боинга, и ничего внутри у них не шевелится, кроме глистов…
Странное дело – какие разные эти одинаковые люди.
В крошечных мозгах юных мародёрок ни одной лишней мысли. Мазилка, на халяву, зае*ца, дайте две. И спокойный после этого сон.
А моя знакомая, фельдшер на скорой, как-то забежала с трясущимся ртом и в очевидной почти истерике.
Я ей винца налила, молчу. Стрёмно спрашивать.
А она говорит: я человека убила.
Я чет подумала, что просто не спасла кого-то, не получилось, бывает, вот её и штырит поэтому.
Нифига.
Помогла не выжить орку, помятому в ДТП.
Говорит – я медик, я клятву давала людей спасать, а теперь я убийца же, да?
А я ей – ну да (я вообще тот ещё утешатель, эталонный просто). Но ты ж и спасла. Тех, кого этот упырь грохнуть уже не сможет.
Да и вообще. Когда кто-то засунул хлебало немытое к тебе в нору, варианта всего три. Свалить, убить или умереть. Они у нас в норе уже целиком. И ноги на столе.
Нам природа велит их убивать, инстинкты, древний мозг.
Она, кстати, до сих пор там, фельдшерит.
Помогает по мере сил оркам не выживать.
Это для тех, которые «да они там все…».
Не все.
Как и вы здесь – тоже не все.
А ещё запомнились брошенные животные, кучами, охапками. Коты, собаки, хорьки, совы. Породистые, дворняжки. Брошенные на цепях, в запертых квартирах.
Потом нам звонили эти люди и предлагали любые деньги, чтоб спасли, чтоб отыскали по подвалам, чтоб переправили на материк. А по многим никто не звонил.
Это жесть.
Поймёт только тот, кто в этом плавал.
Мы носили воду решетом. Отправляли их везде, где готовы были принять. Киев, Львов, Москва, Германия.
Мы подделывали справки о вакцинации, подкупали проводников.
Мы составляли дивные цепочки «принять-передать» из трёх-пяти человек в разных точках на карте. Флегматичную Юлю Владимировну с роскошной полосатой жопой везли через Киев на Одессу.
По-другому никак не получалось.
Мы пересрались друг с другом в говно, мы ненавидели друг друга (всё же давно поделилось на укропов и орков), но нам приходилось работать вместе.
И мы работали. Причём работали эффективно.
Потому что у нас была общая цель.
Цель, более важная и значимая, чем вот это инфантильное «кто первый начал».
Когда уйдут «братики», когда съе*утся самые упоротые и сядут те, кто не успеет удрать, нам придётся работать вместе. Других людей не будет ещё пару поколений точно, даже наши дети ещё слишком похожи на нас.
Нам придётся работать вместе.
А на свой ДР я не выдержала и поехала в Марик.
Просто обычно чей-либо ДР в нашем доме – это был капец, трындец и пляски с бубном на 20 человек. С песнями под гитару, с крокодилом и прочими радостями поддатых, немножечко интеллигентных людей.
А никого нет. Вообще никого. Я и Розанов.
Это было слишком дохрена на мои больные нервы, и я поехала в гости к родителям и доче.
