Ланселот и бургомистр мертвы
Антикоррупционно-расследовательная пьеса в одном действии и бездействии
(вторая редакция)
Действующие лица:
ШАРЛЕМАНЬ, городской архивариус.
МИЛЛЕР, опытный журналист-расследователь.
ГЕНРИХ, подающий надежды журналист-расследователь.
АГНЕССА, журналистка-расследовательница.
МАРИЯ, экспертка (исключена из второй редакции пьесы Комитетом драматургической политкорректности, Комиссией по борьбе с шеймингом и санэпидемстанцией).
Действие первое и, возможно, последнее
Просторная уютная кухня, очень чистая, с большим очагом в глубине. Пол каменный, блестит.
Стук в дверь. Шарлемань открывает, на пороге – Миллер, Генрих и Агнесса.
Миллер. Мы к вам, Шарлемань, и вот по какому делу…
Шарлемань. Здравствуйте, мои дорогие. Вы же знаете, наши двери открыты для всех. Присаживайтесь.
Генрих. Кто здесь еще присядет…
Шарлемань. Простите?
Агнесса. Избавьте нас от этой показной любезности, Шарлемань! Мы пришли вас изобличить. Каковы будут ваши комментарии?
Шарлемань. Я не очень понимаю, о чем вы.
Агнесса. То есть вы отказываетесь комментировать?
Шарлемань. Помилуйте, я всегда готов. Но я не могу понять, в чем меня обвиняют.
Генрих. Не может понять! Неслыханно!
Миллер. Вам не стоит изображать невинность. Мы три дня провели, исследуя архивы…
Шарлемань. Да, я знаю. Я же архивариус. Я же сам выписывал вам карточки.
Миллер (не обращая внимания). В архивах городских фондов мы обнаружили, что из городской казны вам ежемесячно выделялась сумма в сто пятьдесят марок.
Шарлемань. Совершенно верно.
Агнесса (записывает в толстый блокнот). Скандал в городской управе: архивариус признал факт коррупции.
Шарлемань. Но позвольте, какой коррупции! Это же моя зарплата!
Генрих. И вам не стыдно?
Шарлемань. За что мне должно быть стыдно?
Генрих. Вы запускаете руки в городскую казну тогда, когда экономика нашего прекрасного города еще не восстановилась после правления так называемого президента и узурпатора-дракона!
Шарлемань. Но позвольте, так работает городское управ…
Миллер. Неслыханно.
Агнесса. Какое бесстыдство.
Генрих. Он нас еще будет учить бороться с коррупцией! Хам!
Миллер. Это еще не все. Мы провели тщательную, многодневную работу, проанализировали сотни архивных книг…
Шарлемань. Одну. Я не укоряю, а только замечаю: одну. Я же архивариус, я сам вам ее выдавал…
Агнесса. Он еще и следил за нами!
Миллер. И обнаружили в них то, что вы работали архивариусом при так называемом президенте.
Шарлемань. Это так.
Генрих. Видите, он не отпирается!
Шарлемань. С чего бы мне? У нас маленький городок, мы знаем друг друга десятки лет. Я работаю архивариусом всю жизнь, работал и при так называемом президенте, вашем, Генрих, батю…
Генрих (перебивая). Как вы сохранили должность?
Шарлемань. Простите, что?
Генрих. Как вы сохранили должность? После падения режима узурпатора.
Шарлемань. Но Генрих, вы же, буквально, присутствовали..
Генрих. Конечно, присутствовали. И все видели. Вы сохранили свою должность благодаря родственным связям с временным руководителем города, господином Ланселотом, взявшим в жены вашу единственную дочь.
Шарлемань. Но, Генрих, помилуйте! Вы же знаете, что Ланселот не отправил в отставку ни одного городского клерка! Они тогда сослались на тяжесть жизни, на семейное положение, а его сердце вовсе не ожесточилось.
Генрих. Это не имеет отношения к делу. Важно то, что вы занимали должность при президенте и не подпали под люстрацию. Тогда как даже уважаемые люди были вынуждены сменить род деятельности.
Шарлемань. Только вы, Генрих, и ваш батю…
Агнесса. Не смейте его перебивать!
Генрих (продолжая). Поскольку ваша дочь, согласно обнаруженному нами документу, вышла замуж за господина Ланселота…
Шарлемань. Да ведь не было в том секрета, на свадьбе весь город гулял! (осекается под строгими взглядами Миллера и Агнессы).
Генрих. … мы, очевидно, усматриваем в этом непотизм, иначе – кумовство. И это после того, как в городе была объявлена новая жизнь! Что вы скажете в свое оправдание?
Шарлемань. Я, право, не знаю. Я действительно получаю деньги из городской казны. И действительно работаю архивариусом. Всю жизнь, чему вы были свидетелями. И сейчас, при демократии, и при Ланселоте, и при бургомистре, простите, Генрих, президенте, и при драконе.
Агнесса. Ах!
Миллер. Ничего себе!
Генрих. Он сам признался!
Шарлемань. Простите, в чем?
Агнесса (строчит в блокноте). Сенсация. Действующий архивариус признался в коллаборационизме с преступным режимом узурпатора…
Шарлемань. Но вы же сами все это видели! Миллер, вы же тогда открывали свою первую газету «Драконьи Известия» и приходили ко мне за регистрационным свидетельством! Генрих, вы же служили помощником бургомистра, вы постоянно бывали в архиве! Агнесса, вы же были второй лучшей подругой моей Эльзы. Весь город тогда…
Миллер. Кстати, об Эльзе.
Агнесса. Да, об Эльзе.
Шарлемань. Но какие вопросы могут быть к моей дочери? Она же покинула город вместе с господином Ланселотом!
Миллер. По имеющейся у нас информации, вы использовали свои семейные связи не только для того, чтобы сохранить место при временной администрации. Ваша дочь также была невестой так называемого президента. А до этого – избранницей дракона!
Агнесса. А до этого – невестой насквозь коррумпированного помощника бургомистра!
Шарлемань. Но вот же он, Генрих! Стоит рядом с вами!
Генрих. Попытки отвлечь наше внимание не помогут вам уйти от ответственности. Я покаялся. Дважды.
Шарлемань. Но ваш отец…
Генрих. Не смейте.
Миллер. Сколько раз вы пытались узурпировать власть в городе?
Шарлемань. Я? Узурпировать власть?!
Генрих. Совершенно верно. С какой еще целью вы неоднократно пытались выдать вашу дочь за людей и драконов, управлявших вашим городом?
Шарлемань. Я не пытался! За Ланселота она вышла сама, к браку с так называемым президентом ее пытались принудить…
Миллер. Так сама или принудить?
Шарлемань. В разных случаях по-разному!
Миллер. Неубедительно. У вас имеется справка?
Шарлемань. Нет, увы, справки у меня нет.
Миллер. Свидетели?
Шарлемань. Агнесса, вы были ее лучшей подругой! Вы же знаете все ее обстоятельства!
Агнесса. И знать не хочу. После падения режимов узурпаторов у меня началась совсем новая жизнь.
Генрих. И у меня.
Миллер. Помолчи, Генрих. Шарлемань, это очень серьезно. В нашем обновленном городе не может быть места коррупции. Общественность не готова терпеть на должности архивариуса человека с такой репутацией. Активисты требуют вашей немедленной отставки.
Шарлемань. Но вас же всего трое!
Генрих. Общественность. Не. Готова. Терпеть.
Миллер. Мы предложим на пост архивариуса нового человека. Естественно, кандидатуру определим открытым голосованием на заседании нашей антикоррупционной комиссии из пяти человек. Генрих предлагает своего отца. Отличный человек. Открытый, коммуникабельный, стрессоустойчивый, с большим опытом административной работы.
Шарлемань. Но это же бывший узурпатор!
Агнесса. Вы не можете его винить. Он страдал душевным расстройством.
Миллер. У него и справка есть.
Генрих. Мы исправили регламент комиссии, так что ваш говорящий кот больше не сможет принимать участие в обсуждении и голосовании. Говорящие коты – это ужасно несерьезно. К тому же, он не проходит возрастной ценз. И передайте, что в случае попыток оспорить решение или вновь распускать грязные слухи, порочащие активистов, исполнительная служба приведет его фактический пол в соответствие с документами.
Шарлемань. Не возвращаемся ли мы в старые времена?
Генрих. Как вы прекрасно знаете, Шарлемань, какими были времена, кто был героем, а кто злодеем – определяют архивариусы. Так что, как ни крути, нас ждет совсем уж новое время.
