Так хочется называть себя тысячелетней империей…

Путен стоял возле огромного окна и, ехидно скривившись, смотрел на Москву. Город был укутан серым, едким одеялом смога. Президент Московии ковырнул крючковатым мизинцем правое ухо, посмотрел на кончик ногтя и вытер грязный палец о штанину.

– Красота-то какая… Лепо… Тьфу ты, пропасть. Как были тысячу лет назад захолустьем, так и остались.
– Восемьсот семьдесят, – раздался за спиной Путена вкрадчивый голос.
– Дима, отъе*ись… Умник хренов. И без тебя знаю. Но так хочется называть себя тысячелетней империей. – Политик резко развернулся, отчего каблуки резко скрипнули на блестящем паркете, и уставился на Ведмедева. – Ты этого грёбаного святошу Мундяева на сколько вызвал?
– Как и договаривались, на девять! – Премьер-министр взглянул на запястье левой руки. Из-под рукава ослепительно белой рубашки сиротливо выглядывали контрабандные эппл-вотч. Тут же Ведмедев спрятал за спину левую руку, испуганно зыркнул на Президента и обнажил правое запястье. Старенький, потертый «Восток» показывал без двух минут девять. – Ещё есть пару минут.

Словно услышав слова Премьер-министра, кто-то постучал в массивную дверь. Аккуратно так. В надежде, что никто не услышит.

– Явился, святоша! – зло прошипел Путен и, запрыгнув в кресло, рявкнул: – Заходи!

Трёхметровая дубовая створка двери медленно распахнулась, и в темноте тамбура сверкнули глаза.

– Ну заходи, заходи! Чего там жмёшься?.. Не очкуй, Кирюха, или как там тебя – Володенька? – ехидно гыгыкнул Ведмедев.

Президент Московии молчал, сверля фигуру патриарха. Мундяев, путаясь в длинной сутане и раз за разом поправляя на голове куколь, семенил вглубь необъятного кабинета.

– Ваше величество…
– Хм. Уже величество? – оборвал визитера Путен. – Ну продолжай, продолжай…
– Ваше велич… Владимир Владимирович, патриарх Всея Московии и Киевской Руси, генерал-лейтенант ФСБ, Кирилл Мундяев прибыл по вашему приказанию! – Поп вдруг стал по стойке смирно и щёлкнул каблуками. Из-под рясы были видны форменные брюки с генеральскими лампасами.
– Ты… Тыыыы!!! Патриарх недоделанный! – истошно закричал Президент. – Ты решил меня подъе*нуть с утра? – Путен посмотрел на Ведмедева, который испуганно хлопал глазами. – Дима! Ты слышал этого клоуна с посохом! Он оказывается патриарх Киевской Руси!
– Ага! 3,14дун задушевный! – криво улыбнувшись, пробормотал Ведмедев.
– Ты с сегодняшнего дня вообще забудь такое слово – Киев. Из памяти ластиком, б*дь, сотри. И дополнительно наждачкой пройдись! Дед Мороз х*ев! – Последние слова Президент произнёс уже спокойно, сполз с высокого кресла и снова подошёл к окну.

В кабинете повисла гнетущая тишина. Лишь стрелки массивных часов работы Буре монотонно отсчитывали время.

– Ну? Чего молчишь? – не поворачиваясь, безликим голосом спросил Путен. – Ты сюда просто постоять пришёл и глазками похлопать?
– Влад… Влад… Владимир Владимирович, – заикаясь, едва смог выговорить пунцовый от волнения Мундяев. Посох в его руке трясся как ветка осины на ветру.
– Это всё? – хихикнул Ведмедев. И пока Президент стоял к нему спиной, бросил мимолетный взгляд на левое запястье. Умная техника напомнила, что ему нужно встать.
– Товарищ Президент! – голос Мундяева стал более ровным. – Я предлагаю придать Варфоломея анафеме.
– Давай уже до кучи и Папу Римского! Чего стесняться?
– Мы создадим свою церковь. Отдельную от всех!
– И как ты её назовёшь? – саркастично спросил Путен. – Имени Железного Феликса?
– Нет! Мы назовём её… Московитская церковь Кремлевского патриархата имени Солнечноликих Владимира, Иосифа и… Владимира!
– А нах*я столько Владимиров? Других имён не знаешь? – рассмеялся Ведмедев. – Или, пока трамваи ходят, себя вписал?
– Цыц, окаянный! – прикрикнул Мундяев на Премьера.
– Ты мне тут ещё поерепенься! – зарычал Ведмедев. – В Константинополе нужно было характер показывать, а не синячить со своими оболтусами.
– Расшифруй, что ты мне только что нагородил?! – едва слышно спросил Путен. – Ну первый Владимир – это вождь пролетариата!
– Вождь?! Ах*еть… Давай в индейцев ещё поиграем! – дурачился Дима.
– Иосиф – это, понятное дело, Сталин! – Мундяев пропустил мимо ушей ехидную реплику Ведмедева. – Бабушки его очень любят.
– Это уж точно! Чем больше людей сгноишь в лагерях, тем крепче народная любовь! Учись Дима! – Президент посмотрел на Премьер-министра и улыбнулся уголками губ.
– И второй Владимир – это, понятное дело, вы, товарищ Президент!
– Ну уж ясен х*й, что не ты! – Ведмедев громко рассмеялся своей же шутке.
– Спасибо, генерал. Ещё какие предложения есть? – Путен вернулся в кресло.
– Мумию Ильича разберём на мощи и отправим по городам и весям. Скажем, что они чудодейственные.
– А хватит Ленина на всю Московию? – Президент вопросительно приподнял бровь.
– Если не хватит, Иосифа выкопаем! Вернее, то, что от него осталось. Рака из красного бархата, серп и молот, звезды и так далее. Народ визжать будет от умиления.
– Хорошо! Уговорил… Но раскручивать свой шабаш будешь за свои деньги! Это тебе наказание…
– Епитимья? – тихо спросил Мундяев.
– Ага… Она самая! И если через месяц во всех избах не будут висеть лики Ленина и Сталина, я лично тебя разберу на мощи! Или гвардейцу своему отдам. Он уже месяц бегает вокруг татами! Ищет, кого бы разобрать на запчасти!
– Есть, товарищ Президент! – щелкнул каблуками Мундяев. – Сделаем! Разрешите идти?
– Подожди ещё! Что будем делать с Киевом?
– Я не знаю! – грустно пробормотал патриарх новосозданной церкви и опустил взгляд в пол.
– Красиво так просрали все наработки дидов… Вернее прапрадедов! – Путен снова подарил Мундяеву уничтожающий взгляд. – Ладно, что толку переливать из пустого в порожнее? Уже обосрались! Раньше надо было думать!
– Владимир Владимирович! Он чай пить не захотел.
– Конечно… После того, как наши придурки на шпили поехали смотреть. – Путен задумался. – Ладно, я через Нувинского ковырну их. А то посмотри на эту хунту. Вообще развинтились! Всё, свободен!… Дима, агентов Ангела и Шарика, срочно на оперативную связь…