Я начала опасаться молодых людей
Последнее время я начала опасаться молодых людей. Я сейчас совсем не о том, что я практически превратилась в социопата, я немного о другом. Череда разных событий, привела меня к одному очень не утешительному выводу.
У нас перед выборами традиционно боятся людей пенсионного возраста, которые тоскуют по совку. Как бы понятна их тоска: трава зеленее, сексуальная жизнь насыщенней, адреналин в достаточных количествах вырабатывается вместе с эндорфинами, колени не хрустят, прибор 20 сантиметров, и это только в диаметре. Собственно, с ними все предельно понятно. Хотя более разумные люди или те, кто пронёс через жизнь рассказы своих бабушек и дедушек о коллективизации, ГУЛАГах, Голодоморе, окончательно забетонировал ненависть ко всему совковому в очередях за дефицитом, на приемах у советских стоматологов, нося школьную форму цвета говна и колготки с постоянно вытянутыми коленями. Так вот, эти люди за совком не стонут, но они так и не разучились ходить строем. Тот, кто застал все прелести совка, пережил перестройку, осознал, что лечение зубов может быть не средневековой пыткой, а достаточно приятной процедурой. Что предохраняться от нежелательных беременностей можно не абортами, которые в совке были единственным средством контрацепции. Ах, нет, в совке ведь секса не было, но откуда же брались подпольные квартиры для абортов и постоянные очереди в них. По моему скромному мнению, вот именно эта категория людей и готова воевать за свободу. Именно за свободу от совка. От всего, что с совком связанно, от любых его проявлений, любыми методами. Ибо там мрак.
А вот знаете, какая категория меня особо пугает? Это взрослые люди, рождённые после 90-го года. Которые перестройку прожили ещё в бессознательном возрасте, которые не понимают, что такое дефицит.
«Ну, вот чего именно не было?» – вопрошает меня молодая особь женского пола, припудривая носик пудрой Шанель и периодически заглядывая в телефон фирмы apple. И я не знаю, как ей обьяснить, что « дефицит» – это отсутствие всего. Это большой и толстый, на всех прилавках страны, во всех магазинах. Это тотальное отсутствие любых предметов, начиная от прокладок и заканчивая машинами.
Вот именно эта категория, по моим личным наблюдениям, так и не может понять, за что мы, собственно, воюем.
В 2014 году, в начале войны, когда нас обстреливали уже с территории россии, одна моя родственница 91-го года рождения, имея на руках карту поляка, уехала в москву работать. И работает там до сих пор. Пару дней назад ещё от одной одной девочки, плюс/минус такого же возраста, услышала: «Мне предложили работу в москве, я уезжаю».
Сегодня у меня был совершенно дивный диалог с молодой девушкой приблизительно того же возраста по поводу пожара в зоне отчуждения.
Я посмеялась, объясняя, что уровень радиации в норме, а лес там горит часто.
«Нет, волосы не вылезут, – утешала я. – У меня же не вылезли в 1986-м, а я 26 апреля целый день хоронила картошку у бабушки на огороде. А первого мая маршировала на демонстрации. А вывезли меня только через месяц. А о трагедии узнали от отца, который по ночам слушал капиталистическое радио, и именно с запрещённых каналов информации впервые узнали о взрыве на атомной электростанции. Так как отец был заслуженным изобретателем ссср и инженером, он в домашних условиях склепал дозиметр из подручных средств. Ага, я помню даже как звенел и трещал дозиметр, когда он измерял уровень радиации на моем коричневом пальтишке (для меня до сих пор загадка, почему в совке все было цвета говна), в котором я гуляла по улицам. А, ещё, забыла, как массово делали аборты. Как наша родственница на 6-м месяце успела сбежать и родила ребёнка где-то далеко от Киева. Кстати, этот ребёнок в возрасте 18-ти лет повесился. Не знаю, насколько это взаимосвязанные события. Как быстро построили новый онкоцентр на Верховынной, потому что онкоцентр на Ломоносова не справлялся. Как мне пришлось в 19 лет туда обратиться».
У меня было такое впечатление, что я ночью возле костра рассказываю страшилки, ну, знаете, те, которые рассказывают подростки друг другу, чтобы получить дозу адреналина.
Так вот, именно эта категория молодых людей, которым голосовать ещё, как минимум, 40 лет, вот именно она меня пугает больше всего. Ибо они не понимают, за что мы воюем. Я, конечно, сейчас далеко не о всех. У нас огромное количество молодых ребят и девушек воевали, совершали героические подвиги, и ими должна гордиться вся страна. Но существует и другая реальность, в которой молодые люди не понимают, что было плохого, от чего мы так усердно отгребаем, и они так же имеют право голоса на выборах. Мало того, есть и такие, которые с удовольствием вернулись бы в совок, о котором даже понятия не имеют.
Я не знаю, что делать с этой категорией молодых избирателей. Все, что я смогла посоветовать, – это посмотреть сериал «Рассказ служанки».
Да, утрировано, да, немного с другим подтекстом, но суть одна и та же. Тоталитарный метод управления может порождать только продукт цвета говна.
