Препарируем The New York Times
Относительно апокалиптической статьи The New York Times о производстве снарядов и танков в россии, которая уже вторые сутки будоражит неокрепшие умы и ранимые души. Не буду скрывать, The New York Times в моих глазах никогда не было авторитетным изданием, и я регулярно об этом упоминаю.
Но…
Данная статья обращает внимание на актуальную проблему обхода россией санкций и выхода на системность контрабандных поставок, которые можно называть полноценным импортом, а не классической контрабандой. Именно это позволяет россии повышать показатели производства и не совсем. Некоторые данные подаются изданием искажённо, и на это я просто не могу не обратить внимание.
Например, в то время, как по ракетам россия и, правда, нарастила производство по сравнению с периодом до 24.02.22, то по танкам имеется грубая неточность. Она, россия, их не производит.
На сегодняшний день ни на одном предприятии россии нет полного цикла производства танков с нуля. Нет никаких 100 или 200 новых танков, поскольку их попросту не на чем производить. Нет линий производства, станков, инструментов, пресс-форм и, что самое главное, нужных специалистов.
А что есть? А есть массовый ремонт и модернизация Т-90М “Прорыв”, Т-80БВМ, Т-72Б3, Т-62, Т-54/55. Последний танк с нуля сошёл с конвейера в 2011 и это был Т-90. Т-72 и Т-80 с нуля не сходили с конвейера с 1998.
Но это не отменяет проблемы применения при модернизации этих танков западных элементов и даже усугубляет её.
Например, предположим, что в год россия производит 200 танков с нуля, и весь её ВПК сконцентрирован именно на этом. То есть на 200 танков необходимо обеспечить поставки контрабандой соответствующего количества комплектующих. Но россия не производит танки, а расконсервирует их. Сотни.
Сотни старых танков, которые требуют улучшений, модернизации, и без западных элементов этого не достичь. А потому проблема на самом деле куда более масштабная и заключается она не в 200 “новых” танках в год, а в 100-150 снимаемых с консервации ежемесячно и требующих ремонта и модернизации.
Что же до 2 млн боеприпасов в год и производстве в 7 раз больше, чем страны Запада…
В настоящее время США производят в месяц 25-26 тыс снарядов, или 312 тыс в год. Да, меньше чем россия, но наращивают производство, и сейчас происходит процесс наращивания до 80 тыс в месяц.
Но США – это не весь “Запад”. Например, Rheinmetall производит в год более 450 тыс снарядов и планирует увеличить производство до 700 тыс. То есть 312 000 + 450 000. Это в 7 раз меньше, чем 2 миллиона российского производства? Кажется, у кого-то с математикой проблема. Но, опять таки…
Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть увеличение производства снарядов до 2 млн, могу только сказать, что максимальный потенциал производственных линий был 1,5-1,7 млн в год. Но если удалось повысить производство, то возникает вопрос – откуда ресурс? Тот же порох? Оборудование?
А потому оценивать материал следует критически и обращать внимание на детали, на которые должное внимание обращено не было, а они играют куда большее значение, чем первоначальные.
У The New York Times это не получилось, а потому статья требовала препарирования.
На фото: Артиллерийская позиция российской армии в поселке Бородянка, Киевская область. 5 апреля 2022 года. Фото: Nils Petter Nilsson
