Год Рамштайна
1.Часть нашего многомудрого народа слегка разбаловалась. Поэтому ничему не радуется.
Четыре месяца назад пэтриоты было нельзя. Когда пэтриоты стало льзя, утверждалось, что они появятся месяцев через 10. Пэтриоты уже в строю. Историю с пэтриотами доводил до результата Президент Украины. Многие до сих пор не осознают значение.
Три месяца назад западные танки было нельзя. Как только стало льзя, первые машины из Польши зашли через месяц. Сейчас их уже десятки.
Бредли, мардеры, страйкеры и т.д. наша публика вообще не считает чем-то достойным внимания. Хотя совсем недавно это было несбыточной мечтой.
Подобные новости стали рутиной. Чем-то удивить граждан становится всё сложнее. Уверен, что после решения по западным самолётам (которое неизбежно будет раньше или позже) народ будет спрашивать «так авианосец не дадут? а смысл туда ездить, в этот Рамштайн?».
Главное – за год решили политическую проблему бутылочного горлышка, в которое год назад могли пролезть только патроны для пулемётов или максимум джевелины. Теперь ограничивающие факторы – время и количество (деньги, производственные мощности). Вот на это и упор.
2.Главное очень хорошо видит российская сторона. Визг г-на Пригожина – тому доказательство. Он может озвучить то, что не позволено официальным лицам.
Пригожин завизжал не от количества переданных на данном этапе танков и бронетехники. А от малопонятной для широкой публики новости, которая к Рамштайну имеет вроде как косвенное отношение: министр обороны Алексей Резников договорился с НАТО и получил «зелёный свет» на углублённое взаимодействие с NSPA (натовское агентство по закупкам и обеспечению войск). Что среди прочего предполагает подготовку National Procurement Review.
Если переводить на человеческий язык, то это качественный скачок во взаимосовместимости (interoperability) и открытие новых бюрократических возможностей.
Окончательные договорённости по NSPA прямо накануне Рамштайна оформила часть делегации Минобороны, которая затем примчалась в Германию из Брюсселя. До этого был ещё один плотный визит. То есть это абсолютно трудовая выпаханная история.
Украина уже достигла беспрецедентного уровня взаимосовместимости с НАТО. Однако по-прежнему есть потолок, который надо поднимать. Например, в Украине уже масса артиллерийских дивизионов и немало механизированных батальонов, которые могут быть изъяты и легко имплементированы в любую натовскую бригаду с небольшой доработкой напильником. Это прогрессирующая совместимость на уровне отдельных «органов», которые можно взаимно трансплантировать.
Сейчас речь идёт о взаимном подключении нервной и кровеносной систем. В итоге появится совместимость и масштабирование на всех уровнях. А там и до общего иммунитета недалеко.
Пригожин это описал как «возможность купить всё – американцы за всё заплатят». Ресурсного преимущества не будет. Также Пригожин спинным мозгом чувствует, что раз такой прогресс на уровне системы обеспечения, то может быть и какое-то сопоставимое движение на уровне боевого управления, разведки и т.д.
Россияне наверняка не пропустили осеннее заявление западных партнёров, что нужно интегрировать поставленные в Украину разнородные платформы ПВО/ПРО в одну систему. Что влечёт предсказуемые для специалистов шаги. Но всё это остаётся за кадром, а неизвестность порождает тревогу в Москве.
На данной стадии Рамштайна ключевые новости будут носить вот такой малопонятный ненаглядный характер. Год Рамштайна – это, помимо практической помощи, «втягивание» Украины в НАТО де-факто, о чём министр Резников говорил с момента своего назначения как об одной из приоритетных целей.
3. Два сигнала с Рамштайна-11:
1) Министр обороны Украины поставил вопрос о масштабировании программ поддержки на все структуры сектора обороны, то есть и на гвардию, пограничников, СБУ, нацпол и др. Для чего предлагается создать отдельный штаб, который будет координироваться с SAG-U, структурами ЕС и другими заинтересованными сторонами.
2) Формируются предпосылки к тому, чтобы взаимодействие с Украиной НАТО, ЕС, отдельные страны включили (записали) в своё оборонное планирование на среднюю и длительную перспективу.
За год мы добились политических решений по всем платформам, кроме западных самолётов (советскую авиацию мы получаем). Убеждён, что политическое решение по самолётам будет. Просто оно сопряжено с целым рядом военно-технических и финансовых (!) обстоятельств.
Война требует огромных ресурсов, которые в свою очередь подразумевают планирование и дискуссии. Например, датчане сейчас дискутируют бюджет оборонного планирования на 10 лет.
При нынешнем объёме взаимодействия на первый план выходит уже не передача чего-то принципиально нового (хотя работа не прекращается), а «обеспечение стабильности» (sustainability) – обслуживание, ремонт, подготовка войск, производство ОВТ и т.д. С последующим включением «спроможностей» Украины в оборонную инфраструктуру Европы.
Примерно с августа целью стало не просто какое-то количество бронетехники/пушек, а поток запчастей, боеприпасов, сменных стволов и т.д. Чтобы вся имеющаяся техника могла воевать или быстро возвращаться в строй.
Этот процесс “обеспечения стабильности” было очень тяжело стронуть. Это совсем другой уровень обязательств, вовлечения, чем “передать пушку и забыть”. Сейчас именно в этой сфере происходят изменения, которые ранее нельзя было вообразить.
4. Из конкретики. Состоялась встреча «танковой коалиции».
Танки – это рамштайновская история в рафинированном виде. Сама идея Рамштайна – это коалиция по интересам.
Танки случились во многом благодаря помощи министров обороны Франции Себастьяна Лекорню, Британии – Бена Воллеса, Польши – Мариуша Блащака и кристаллизовались в виде «танковой коалиции» на основе леопардов (чего собственно изначально и добивались как наиболее рационального решения).
Министр обороны Германии Борис Писториус сходу включился и занял лидерскую позицию: он дал разрешение обучать наши экипажи на леопардах через 2 дня после назначения на должность (на рамштайне-8 объявил). И продолжает держать темп.
На рамштайн-11 обсуждались механизмы обеспечения «стабильности» переданных танков. Подписан документ о создании хаба по ремонту и обслуживанию леопардов в Польше, будет построен соответствующий инструмент финансового обеспечения. Мы ищем возможности и для включения украинского ВПК.
То есть «танковая коалиция» – это не красивая разовая акция. Она превращается в устойчивый процесс и модель для построения/масштабирования других тематических «коалиций», которые были на микроуровне (например, в части артиллерии, противокорабельных ракет и др.).
Уже есть зачатки «корабельной коалиции» при участии Голландии и Бельгии (Британия в уме). Наверняка по этой же модели будет создана и «авиационная коалиция».
5. Из совсем конкретики.
Приоритетом номер 1 была и остаётся защита неба. ПВО и ПРО. Это очень прикладная задача. Её контуры обозначены: построение многоуровневой, эшелонированной системы ПВО/ПРО, начиная от ПЗРК и зениток и заканчивая наземными комплексами для перехвата баллистических целей и западными самолётами.
Тут огромное значение имеет время.
У России более 500 единиц штурмовой авиации. Получить сопоставимое число авиационных платформ – это долго и невообразимо дорого. Очень хотелось бы, но есть реалии.
Поэтому в краткосрочной перспективе горящая задача – обеспечить насколько возможно плотный защитный купол за счёт западных систем наземного базирования и советской авиации.
В этом плане симптоматичный сигнал – Латвия объявила на Рамштайне-11, что передаст Украине все имеющиеся у неё стингеры. Мне почему-то кажется, что жест Латвии может стать примером для полного или частичного следования.
(В целом хочу отметить Латвию и Эстонию, которые уже передали для обороны Украине более 1% ВВП своих стран. С эстонцами на Рамштайне-11 подписали меморандум об углублении сотрудничества между министерствами обороны. Будут неприятные сюрпризы для россиян.
Также надо отметить Литву, которая очень помогает не только оружием, но и политически. Министр обороны Литвы первым приехал в Киев после 24.02.22, был на юге, недавно посетил Харьков, совершал другие важные жесты, за которыми уже следовали другие партнёры).
Насыщение фронта стингерами и другими ПЗРК влечёт очевидные последствия, особенно – для вертолётов и БПЛА. Это нижний уровень. Помимо этого, идёт работа по другим ЗРК, ракетам и т.д. А также дальнобойному оружию.
Общий посыл партнерам: хотите быстрых сдвигов и перелома в этом году – нам нужна помощь прямо сейчас.
6. Что вызывает оптимизм – это тональность встреч. Особенно двусторонних.
Атмосфера была доброжелательная, но звучало немало проблематизирующих вещей. Протокольная мишура, заверения в глубочайшем уважении и непременнейшем почтении остались далеко позади. У нас гибнут люди. Поэтому украинская сторона мотивирует тратить драгоценное время на конкретику. И основные партнёры это приняли.
Был прикладной разговор о проблемах, не всегда приятный, но работающий на результат. Немного пополнил лексический запас ёмких идиоматических выражений, которыми высокие общающиеся стороны описывали своё видение ситуации и приоритетов.
В целом, есть устойчивая и расширяющаяся (!) группа стран, которые действительно желают нам победы и вкладываются в неё. Кто-то был безоговорочно за нас изначально (как поляки и страны Балтии), кто-то прошёл через эволюцию и теперь оказывает колоссальную помощь. Они подтягивают тех, кто занимает более осторожную позицию.
Надо быть реалистами. Ситуация на фронте очень непростая. Россияне пытаются любой ценой обозначить хоть какую-то победу, чтобы разыграть её публично, демотивировать наших сторонников, уменьшить объём помощи и сменить повестку на «все в тупике – нужны переговоры».
Очень многое будет зависеть от того, насколько наши активные действия окажутся успешными. Поэтому стоит концентрировать усилия не на дискуссии с теми, кто моделирует «переговоры», а на обеспечение этого успеха.
Вот увидите – когда будет успех, многие сменят пластинку и начнут рассуждать на тему «как оформить победу Украины».
Фото: Twitter Oleksii Reznikov
