Как Россия собирается нас обыгрывать на длинной дистанции
1.Верхушка айсберга.
Цитата от 24 мая 2024 года с сайта Минкульта РФ:
«Президент ИКОМ России, директор Государственного музея-заповедника «Гатчина» Василий Панкратов рассказал, что в нынешней обстановке Россия продолжает свое представительство в ИКОМ и работает как полноценная структура международной организации. Он также поделился планами предстоящих конференций, на которых будут обсуждаться вопросы сотрудничества с национальными комитетами ИКОМ и зарубежными культурными институциями».
Заявление сделано на фоне визита в Москву (!) нескольких чиновников ИКОМ для участия в фестивале «Интермузей» (его многие годы спонсирует олигарх Владимир Потанин).
ИКОМ (ICOM, Международный совет музеев) – всемирное объединение музейных работников, смежных специалистов и учёных, профильных учреждений и организаций. Штаб-квартира в Париже. Очень влиятельная отраслевая площадка для диалога с кем угодно на каком угодно уровне. Особенно – в «старой Европе».
Но не только. Везде, где музеи являются важной частью политического и экономического ландшафта.
На мероприятие под эгидой ИКОМ можно позвать хоть сельского учителя, хоть шейха с королём. И они придут.
После начала полномасштабного вторжения участие РФ в деятельности ИКОМ было ограничено. Но всё это время не прекращались усилия для возвращения России по инициативе… самых влиятельных европейских государств. Например, Нидерландов. При непубличной поддержке других стран ЕС, где есть супермузеи.
Позиция, которую они пытаются разыгрывать: в мире полно войн, и если исключать из общения «стороны конфликтов» (!), культурный диалог обеднеет. Пояснения, что есть агрессор и его жертва, которых нельзя уравнивать, наталкиваются на отговорки «мы вне политики /не всё так однозначно/ дело житейское».
Ограничения худо-бедно работали, но в последнее время начали подвергаться явной эрозии. 10-12 июня 2024 г. на ежегодных совещаниях руководящих органов ИКОМ президент ICOM Ukraine Анастасия Чередниченко в ёмких идиоматических выражениях обратила внимание на недопустимость ползучего возвращения РФ, тем более официальных поездок в Москву. На уровне реакции профессионального сообщества Украина делает то, что может и должна. Но этих усилий мало.
Потому что на стороне оппонентов – огромные интересы на Западе и вся мощь российской госмашины. О нашей «госмашине» я умолчу.
В этой связи группа «Информационное сопротивление» окажет всестороннее содействие ИКОМ Украина в работе по информированию партнёров об истинном характере намерений и действиях Кремля посредством музеев.
Первичный анализ показал следующее.
2. Чем хороша политика в сфере музеев для анализа?
Тем, что музеи – это всегда о будущем. По характеру вложения усилий в музеи ВСЕГДА виден тип последствий на среднесрочной дистанции.
Тип последствий, который создают музеи, – это статус и легитимность, это связи любой ширины и глубины (с простыми людьми, но особенно с элитами и лидерами мнений).
Музеи как радиация. Им крайне сложно противостоять, потому что они несут абсолютное благо. Это такая добрая ядерная бомба.
С помощью музеев как инструмента можно преодолевать сопротивление изначально нелояльной среды и находить контакты там, где их никогда не было. А «период полураспада» один раз установленных связей очень долгий.
Российская сторона это прекрасно понимает и использует. И сейчас строит настоящую мясорубку, которая призвана на когнитивном уровне подавить сопротивление по вопросу агрессии против Украины, обеспечить восстановление контактов, но главное – создать новые устойчивые связи со странами «глобального Юга» или «мирового большинства», как говорят в Москве.
3. Что происходит и как выглядит?
В России на высшем политическом уровне утверждён ряд концептуальных документов по осуществлению культурно-исторической экспансии. В этих бумагах якобы о культуре идёт прямая отсылка к Стратегии национальной безопасности РФ как источнику действий. Никто ничего не скрывает.
Происходит милитаризация культуры. Буквально – превращение культурных институций в инструмент ведения войны, в оружие. Музеев – особенно.
Чётко обозначены векторы работы с тремя аудиториями – внешней, внутрироссийской и для оккупированных территорий Украины. Под каждую аудиторию создаётся свой продукт и инструменты обеспечения.
На уровне координации общеисторической политики (в том числе тезиса об «исконно русских землях») этот процесс опекает помощник вождя РФ Владимир Мединский. Его аппаратные инструменты: так называемые Комиссия по историческому просвещению и Российское военно-историческое общество (создано специально для него указом Путина в 2012 г.).
Львиную долю практической работы лично курирует глава Службы внешней разведки РФ Сергей Нарышкин. Кроме СВР, у него на руке публичные инструменты – Российское историческое общество (позиционируется как наследник Русского ИО, основанного в 1866 г.) и государственный фонд «История Отечества» (создан как инструмент финансирования исторических интервенций указом Путина в 2016 г.).
РИО немедленно развернуло свои представительства на оккупированных территориях Украины, а 30.05.2024 г. на выездном совещании в Симферополе одобрило создание полноценного отделения в Херсонской области. То есть они почему-то считают эту работу настолько важной, что даже в период активной фазы войны инвестируют в неё. Интересно, почему?
Кстати, отделение нарышкинского РИО в Симферополе возглавляет директор Центрального музея Тавриды Андрей Мальгин (тот самый, который 9 лет боролся за возврат в Крым «скифского золота», оправдывал российскую оккупацию и всеми способами дискредитировал Украину. Именно ему переданы на хранение украденные из херсонских музеев ценности). А в Севастополе идёт большое музейное строительство. Среди прочего там организуют «первый музей истории новых регионов».
Музеи выступают непосредственным оператором усилий Службы внешней разведки. В 2023 г. была создана Ассоциация исторических и военно-исторических музеев для дополнительного упорядочивания процессов. К слову, Нарышкин с 2021 г. возглавляет попечительский совет Государственного музея истории Санкт-Петербурга, участвует в его работе и подсвечивает эту активность.
К финансированию подрывных музейных проектов (в частности – по Донбассу) также подключается Президентский фонд культурных инициатив (создан в 2021 г, курирует Сергей Кириенко) и Фонд президентских грантов (создан в 2017 г.).
Для иллюстрации. В начале апреля (!!!) 2022 г. Нарышкин инициировал создание межмузейной группы под эгидой Минкульта РФ (туда вошли более 10 федеральных организаций) для сбора экспонатов о ходе «СВО». В мае 2022 г. они уже начали катать выставочный проект «Обыкновенный нацизм» (это концентрированное порождение пропаганды приняли уже более 20 городов в РФ). Они оттачивают свой нарратив о войне и толкают его за границу. Оператор – РИО, три федеральных музея, финансируют фонд «История Отечества» и Фонд президентских грантов.
В апреле 2023 г. Путин поручил создать в каждом регионе «музей СВО». Под руководством Нарышкина были разработаны методические рекомендации по созданию экспозиций. Всё будет единообразно, согласно генеральной линии партии. И такие музеи сейчас пачками открываются.
Интересно, что в одном из интервью 2023 года, хвастаясь этой работой, Нарышкин отметил, что пробный шаг по созданию музея о войне на Донбассе был сделан в 2016 г. … на базе группировки «Ночные волки» в Луганске. Недавно я описывал, как курируемые СВР «Ночные волки» пытались создать европейский штаб в Словакии на базе частного музея военной техники. Такая гибридная работа – это шаблон СВР.
То есть де-факто любая музейная деятельность России за границей – либо по прямому указанию СВР, либо в рамке усилий СВР.
С 2022 г. начался системный разворот этой деятельность на юг и восток. Сейчас Россия генерирует музейные проекты со странами, названия которых раньше в РФ никто не знал. Это способ установить особый уровень контактов с местными элитами. И это не спонтанно.
Ещё в 2017 году была учреждена… Ассоциация музеев стран БРИКС. В 2018 г. был запущен Альянс художественных музеев и галерей стран БРИКС. Опорная структура со стороны РФ – Государственный музей Востока (попечительский совет возглавляет глава Российского фонда прямых инвестиций Кирилл Дмитриев, также в совет входит такой персонаж как глава Россотрудничества Евгений Примаков и др.).
Очевидно, что всё это нагромождение структур работает с разной отдачей, часть просто съедает ресурс. Факт в том, что они порождают активность в промышленных объёмах. И часть достигает эффекта. Причём там, где с нашей стороны пустота, а у них поддержка на высшем политическом уровне.
Что интересно. Одной рукой через музеи Кремль пытается открыть форточку на Запад. А другой рукой через те же музеи слегка теребит дискурс «деколонизации». Ибо великолепные музеи любой империи – это всегда отчасти результат ограбления колоний и зависимых территорий. И на этой почве легко находить точки соприкосновения в тех странах, которые хотят монетизировать претензии к бывшим метрополиям.
То, что топовые российские музеи – это такой же продукт имперского грабежа, замалчивается. И это делать легче, потому что Россия грабила в основном «внутренние колонии». Но фронт работ для нас тут есть.
То есть мы имеем дело с комплексной политикой превращения российских музеев в инструмент ведения войны, обслуживания войны.
4. Что с этим делать?
Как минимум, надо предупредить коллег в мире, что российские музеи совершают три вида преступлений.
Первое – непосредственно участвуют в ограблении отдельных украинских музеев и присвоении всего музейного наследия на оккупированных территориях (на этот счёт РФ в марте 2023 г. приняла федеральный закон, чуть позже детальнее эти процессы опишу).
Второе – непосредственно участвуют в разжигании агрессивной войны и оправдании военных преступлений. Наиболее «яркая» роль тут у исторических музеев.
Например, ГИМ через проект «Новороссия» и «музей казачества» обосновывает тезис об «исконно русских землях» (эту работу финансирует фонд «История Отечества» Нарышкина и… фонд одиозного пропагандиста Владимира Соловьёва). В оправдании войны участвует вся вертикаль – от столичных до муниципальных музеев.
В «нормализацию» оккупации задействованы все – Эрмитаж, Русский музей, Петергоф, Политехнический музей, Российский этнографический, Тульский музей оружия и др. – все топы. Их сотрудники посещают оккупированные территории и уже за это подлежат ответственности.
Третье – непосредственно участвуют в уничтожении украинской идентичности, что является квалифицирующим признаком геноцида.
Например, «Музей Победы» (1941-45) и Музей современной истории России агрессивно создают почву для «денацификации». Среди прочего «Музей Победы» курирует проект «Школьный музей Победы», через который промывали мозги детям по всей России, а сейчас дотянулись и на оккупированные территории (при поддержке фонда Кириенко).
Для понимания, чем пичкали школьников Санкт-Петербурга 19 апреля 2024 г., в так называемый «День единых действий в память о геноциде советского народа в годы Великой Отечественной войны» (проект курирует РИО):
«… История повторяется. Наследники тех карателей, бандеровцы и предатели вновь творят зверства на земле Донбасса и Украины, калечат и расстреливают пленных солдат…».
Российские музеи вдохновляют и покрывают всё описанное выше.
Ехать в Москву в такой обстановке – всё равно что съездить в гости к Геббельсу и Гитлеру (известные же благодетели музеев, хоть и немного своеобразные!), ведь нельзя же их «исключать».
Как минимум, надо принимать меры, чтобы наши уважаемые партнёры не могли сказать, что они об этом «не знали»…
В перспективе все российские военные преступники от музеев должны понести ответственность, а наиболее оголтелые – потерять право на профессию.
Те, кто с ними сейчас сотрудничает, должны осознавать, что есть не только первичные, но и сопутствующие санкции. Что неизбежно повлечёт за собой как материальные, так и репутационные издержки.
На заставке: Саратовский музей истории “сво”. Фото: СМИ страны-оккупанта
