Коцик и мешти, или Никакого второго государственного языка

Олена Монова
Олена Монова

У меня на этом вашем фейсбуке есть два табу: не стебать темы, где присутствуют дети, даже если это дети людей, которые мне, ну, скажем так, неприятны и от которых глаз дергается. И не встревать в языковые срачи. Не встревать, даже если пристают с вилкой к глазу и вопросом «чому не державною?!».

Сегодня я нарушу второе табу, но совсем не в том направлении, как многие ожидали.

Я родилась в Ивано-Франковске. В семье, где говорили вперемешку на украинском и польском. Где не знали русского от слова вообще. Когда мне было два года, родители-врачи упаковали меня в чемодан и перевезли в Харьков. И отдали в детский сад.



В детском саду сразу стало весело. Потому что я с детства веселая девочка, которая умеет доводить людей до белых глаз. В первый же вечер, когда моя мама пришла забирать меня из садика, к ней метнулась бледная воспитательница, схватила за пуговицу и, глядя несчастным заплаканным спаниелем, спросила:

— Женщина, то есть мамочка, знаете что. У вас очень хорошая девочка, вот просто очень хорошая! Да, точно, веселая такая, живенькая, детям с ней не скучно. Но она все время говорит непонятное! Ради всего святого и слава КПСС, скажите, ЧТО ТАКОЕ КОЦИК И МЕШТИ?!

Мама интеллигентно взоржала внутри себя и, не дрогнув лицом, объяснила, что коцик — это маленькое одеялко, а мешти — это туфли. Детский сад был русскоязычным чуть более, чем полностью. Потом была такая же школа. Потом такой же институт. Я росла и взрослела в Харькове, который чья-то больная ублюдочная воля решила сделать анклавом русскоязычия. При этом в семье (и до сих пор, кстати) ми всі спілкуємося виключно українською мовою. Так, за безліч років вже є багато русизмів, але ми попри все в сім’ї культивуємо українську.

Но русскоязычный Харьков все-таки украл часть меня, поэтому пишу я на русском. Я только на этом языке умею написать так, чтобы плакали, чтобы смеялись, чтобы не остались равнодушными к написанному. Я не говорю, что это хорошо, так есть, и я не стану это менять, по крайней мере до тех пор, пока война. И пока меня читают на обратной стороне Луны и грызут вентиль. И зачем менять то, что ты делаешь хорошо. Я приношу стране пользу на том языке, на котором у меня получается это делать.

А теперь, собственно, то, почему я это все написала. Потому что я снова слышу призывы сделать русский вторым государственным. И вот что я скажу: идите в жопу, йдіть до сраки, геть. Никакого второго государственного. Только украинский, только так.

Я снова хочу видеть воспитательницу в Харькове, которая рыдает и кричит «я не понимаю, что говорит ваша девочка!». А їй у відповідь «Так йдіть і вчіть, ви в Харкові працюєте чи, може, в Бєлгороді?» А потом я хочу, чтобы таких воспитательниц становилось все меньше, а потом чтобы они исчезли совсем. Чтобы харьковские дети стали забывать русский как язык общения. А для этого должна быть жесткая и однозначная языковая политика государства.

В Украине 10 статья Конституции ввела европейскую модель решения языкового вопроса: государственный язык — украинский, при этом свободное развитие языков национальных меньшинств.

Аргумент, что есть страны с режимом многоязычия, — не аргумент. Потому что это неправда. Многоязычие на государственном уровне — весьма дорогостоящее удовольствие для бюджета, поэтому наиболее распространенной является модель одноязычных режимов с предоставлением локальных прав национальным меньшинствам.

Сейчас мне начнут приводить в пример Бельгию и Швейцарию. Но постойте, эти страны являются примерами нескольких государственных языков, но при этом одноязычных режимов. Бельгия — это два одноязычных режима, фламандский и валлонский. Швейцария — итальянский одноязычный режим в кантоне Тичино, французский — в 14% кантонов, немецкий — в 65% кантонов. Уникальная ситуация в Финляндии. Двуязычие (финский и шведский) де-юре выполняется, несмотря на 5% шведское меньшинство. Но это связано исключительно с международными обязательствами Финляндии — двуязычие было условием передачи Финляндии Аландских островов.

Вместе с тем, Украина дала едва ли не самые четкие гарантии развития языков национальных меньшинств. Украина ратифицировала Европейскую хартию языков или языков меньшинств для 13 языков национальных меньшинств и обеспечила крупнейшие национальные меньшинства не на уровне создания воскресных школ или культурно-национальных центров, а на уровне полноценного дошкольного и среднего образования.

Конституционные нормы должны иметь законодательную детализацию о порядке применения государственного и других языков в Украине. Сами названия «государственный» или «язык национального меньшинства» ничего не значат. В Швейцарии ретороманский язык тоже по Конституции государственный, но ни одного условия обязательного его применения в образовании или работе органов власти нет.

Закон, прежде всего, должен давать четкие и однозначные ответы на вопросы:

  • каким должен быть язык обращений в органы публичной власти;
  • каким должен быть язык суда;
  • язык дошкольных учреждений;
  • язык начального, среднего и высшего образования;
  • язык армии;
  • язык телевидения и радиовещания, печатных СМИ;
  • язык рекламы;
  • язык сервиса и т.д.

И уже давно назрела необходимость установить механизм ответственности за нарушение ответственными лицами порядка применения государственного языка или языков меньшинств.

Поэтому закон о языках в Украине нужен.

Все оппоненты наполнения реальным содержанием государственного статуса украинского языка должны дать ответ на вопрос: почему в 2012 году они молчали, когда антиконституционным способом был принят антиконституционный по содержанию закон об основах государственной языковой политики в Украине, где вопреки Конституции был де-факто установлен государственный статус русского языка, а в части регионов так и вовсе — русского как единственного государственного? У вас спрашивает девочка из Ивано-Франковска, которая росла в Харькове.

По февральским опросам “Рейтинга”, 61% украинцев выступает за украинский как единственный государственный; еще 20% — за государственный украинский и предоставление официального статуса русскому в некоторых регионах; 15% выступают за два государственных языка, украинский и русский.

Так вот я обращаюсь к тем, кто входит в 15%, и отчасти к тем, что в 20%. Вам не обязательно знать, что такое коцик и мешти, все же это диалект. Но украинский учить придется. Хотя бы затем, чтобы работать. И детей учить тоже.

Если, конечно, вы собираетесь жить и работать в Украине.

Поділитися:

Залишити відповідь

Ваша e-mail адреса не оприлюднюватиметься. Обов’язкові поля позначені *

Social Share Buttons and Icons powered by Ultimatelysocial