Истории Эриарата: Время Хаоса. №4

Интермиссия

Архимаг Изквиердо Равновесный сидел во главе стола в богато украшенном зале, использовавшемся для проведения совещаний старших магов Академии, и внимательно смотрел на своих коллег.

По правую руку от архимага Изквиердо Равновесного сидел уже известный нам могущественный Акамус Премудрый, старший преподаватель Академии. Рядом с ним и чуть сзади, на всякий случай заняв стратегическое место поближе к запретному столику с напитками, расположился преподаватель Окаро Терпеливый, маг третьей ступени, бывший одним из помощников Акамуса, и, видимо, только по этой причине допускаемый на совещания, в общество куда более могущественных магов.

По левую руку от архимага на таком же почётном месте сидел старейший из магов Академии, могущественный маг Земли, седобородый и солидный Константинос Благообразный. Рядом с ним сидел второй маг его башни, молодой (по меркам магов), но также сильный маг Маэртенс Гранит.

Тут же сидели маги башни Воздуха: Леуэйя Светловолосая, а подле неё — Селагус Прозрачный, самый молодой из присутствующих, которому ещё и шестидесяти не исполнилось (здесь, впрочем, следует отметить, что могущественная Леуэйя Светловолосая уже многие годы упорно утверждала, что ей «всего лишь немного больше тридцати»; но поскольку ей никто не верил, то самым молодым из старших магов всё же считался именно Селагус). Возраст Селагуса Прозрачного отчасти компенсировался недюжинной магической силой: он был полноценным магом шестой ступени, так что в порядке исключения и поощрения несколько лет назад был назначен одним из старших магов, невзирая на юность лет; впрочем, Акамус Премудрый не уставал при каждом удобном случае напоминать молодому выскочке, что не стоит привлекать к себе излишнее внимание старших.

Кроме перечисленных, за столом сидели и другие могущественнейшие и опытнейшие маги Академии, по два от каждой из башен, представлявших основные Силы магии: маги Огня Гермесент Пылающий и Мекатль Бронзовокожий, маги Воды Бенуа Болотистый и Айтор Сверкающий, маги Природы Джинаджи Нервный и Элинда Зелёная, а также два мага-целителя из башни Жизни — могущественный Эвин Неприкасаемый и могущественный Лекуаж Целитель.

В данный момент архимаг смотрел на своих коллег немного удручённо, и вот почему…

Но, впрочем, обо всём по порядку.

По традиции Академию магов Эриарата возглавляет архимаг — старейший, мудрейший, сильнейший, и опытнейший из магов своего времени, а также достаточно безрассудный, чтобы взвалить на свои плечи эту почётную обязанность и с честью её нести, а ещё достаточно хитрый, предусмотрительный и параноидальный, чтобы удержаться в должности более одного дня. Впрочем, последнее было по-настоящему важно лишь в давние времена — ведь уже много столетий маги живут в мире и гармонии, и давно забылись те дни, когда архимагу стоило бояться отравленного кинжала или подлого заклинания от коллег, желающих ускорить своё продвижение по карьерной лестнице, а саму должность архимага проще всего было занять попросту изничтожив всех остальных претендентов на неё.

На момент описываемых событий Академию возглавлял архимаг Изкивердо Равновесный, вполне отвечавший всем основным требованиям, предъявлявшимся к архимагам. Так например Изквиердо Равновесный был стар — ему было около трёхсот лет, что является весьма солидным возрастом даже по меркам магов. Кроме того, архимаг выглядел старым, что, к примеру, решительно отказывался делать Акамус Премудрый, которому было более двухсот шестидесяти.

Архимаг Изквиердо Равновесный был стар, он был сед, у него длинные седые волосы и длинная же седая борода. Он весьма ценил традиции, обычаи Академии и принятый в ней уклад, во всех мелочах; так, он с полной серьёзностью относился к полагавшимся магам облачениям, и вот уж лет двести никто и припомнить не мог, чтобы видели его одетым иначе как в красно-голубую мантию с вышитыми на ней символами Огня и Воды, и невысокий красный же колпак с голубой оторочкой — при этом он был одним из немногих магов Академии, кто помнил и чтил традицию ношения колпака, и всячески пытался её популяризовать (пока безуспешно). Ноги архимага всегда были обуты в приличествующие магу мягкие туфли из парчи или бархата, со слегка загнутыми кверху носками — совершенно, кстати, непригодные для долгих прогулок, которых потому архимаг старательно избегал. Иными словами, архимаг относился к традициям с большим почтением, какими бы странными и непрактичными они не показались непосвящённым.

А вот если бы архимаг носил удобные ботинки, подходящие для продолжительных пеших прогулок, и выходил не только из собственного кабинета, но и из Академии в целом, чтобы узнать, как живёт простой народ и пообщаться с простыми смертными — иначе говоря, если бы произошла целая цепочка совершенно невероятных и фантастических событий, то он мог бы знать поговорку «по одёжке встречают», и нашёл бы в ней, возможно, некоторое утешение, поскольку она отчасти объясняет, почему архимаг так часто смотрел на своих коллег с лёгким, давно вошедшим в привычку раздражением, и почему часть старших магов упорно одевалась кто во что горазд, полностью пренебрегая многовековыми традициями, и оставаясь глухими к намёкам и увещеваниям архимага.

Это всё потому, что не всем из старших магов нужны были мантии и колпаки, чтобы кто-то ненароком не забыл, что они — могущественные маги.

Но так или иначе, сидя на своём месте и обводя сидящих за столом коллег внимательным взглядом, смотря поверх очков, архимаг старался перемещать свой взгляд как бы короткими перебежками, как бы пропуская тех магов, чей внешний вид его беспокоил, и отдыхая глазом на тех, кто выглядел прилично и достойно. На данный момент неустанными стараниями архимага (или невзирая на оные) в число сидящих за столом, которые выглядели прилично и достойно входили пожилой и солидный Константинос Благообразный, также вполне пристойно выглядящий Маэртенс Гранит, могущественный Гермесент Пылающий, юный Селагус Прозрачный, и всегда опрятные Элинда Зелёная, Айтор Сверкающий и Лекуаж Целитель.

С другой стороны, за тем же столом присутствовали беспокоящие архимага Леуэйя Светловолосая в легкомысленном платье; Мекатль Бронзовокожий в рубашке и штанах, и с ожерельем из клыков на шее; Джинаджи Нервный, на чьей мантии было нашито ненормальное количество карманов; Окаро Терпеливый в жилетке поверх мантии и, как подозревал архимаг, поддевавший под мантию штаны; и наконец, особый источник раздражения — могущественный Акамус Премудрый, огорчительно часто щеголявший в чёрной с серебром недомантии очень заказного пошива, подозрительно смахивающей на военную форму какой-то неизвестной архимагу, но чрезвычайно неприятной при близком знакомстве страны.

Архимаг с сомнением посмотрел на Эвина Неприкасаемого, чьи одежды были так ослепительно бело­снежны (слишком белоснежны, чтобы это могло объясняться чем-то кроме специального заклинания), что совершенно невозможно было понять, во что он одет. Потом на Бенуа Болотистого, чья мантия и не могла бы выглядеть опрятной по причинам, связанным с его уникальными магическими способностями.

Архимаг Изквиердо Равновесный грустно вздохнул. «Ну, может, ещё лет через пятьдесят», сказал он себе, но без особой на то надежды. И вот откуда мы знаем, что архимаг Академии Изквиердо Равновесный был не только стар, но и мудр.

Итак, архимаг был стар и мудр; и как мы уже сказали, претенденту на должность архимага нужно было также быть магом сильным и опытным. Этим критериям Изквиердо Равновесный соответствовал в полной мере: он был магом седьмой ступени, самым сильным и могущественным магом Академии, и возможно даже — целого мира. И больше того, он обладал удивительной и чрезвычайно редкой среди магов особенностью, даровавшей ему силу поистине удивительную.

Большинство магов, хоть и обладали талантами магическими, никогда не проявляли сверхъестественных способностей, и хотя могущество их было фантастично с точки зрения простых смертных, по меркам магии оно могло считаться сравнительно скромным. Лишь некоторые из магов в ходе обучения ощущали истинную близость и сродство с одной из основополагающих Сил магии, и начинали совершенствоваться в ней, и в ней одной, и становились магами Огня, Воды, Природы… Найдя своё истинное призвание, они поглядывали на менее удачливых коллег немного свысока, наслаждаясь могуществом, вполне пристойным по меркам магии и самих магов.

Архимаг Изквиердо Равновесный был очень могущественным магом решительно по любым меркам, ведь он был магом Воды и Огня одновременно.

Так бывает довольно редко, чтобы юный маг испытывал склонности к двум Силам магии в одно и то же время. Силы магии борются внутри него, разрывают его противоречиями — и рано или поздно одна из них побеждает, и притягивает мага к себе, и заполняет его целиком и без остатка, и этот маг становится вполне обычным магом Воздуха или Земли или Огня…

Однако же маг Изквиердо Равновесный, получивший своё имя отнюдь не случайно, был чрезвычайно редким исключением, поскольку смог удержать баланс и равновесие борющихся внутри него Сил магии. В этом шатком равновесии — удерживаемом ценой исключительного самоконтроля, благодаря медитациям и полному отречению от мирских соблазнов и человеческих слабостей, не говоря уже о присущем архимагу глубочайшем понимании фундаментальных законов магии, — в этом шатком равновесии он пребывал уже много десятилетий, и по праву считался одним из могущественнейших магов мира; так что и титул архимага — нередко в прошлом бывший лишь данью уважения и статуса, — он носил по праву вдвойне.

Что же касается безрассудства, являющегося необходимым условием для того, чтобы занять должность архимага, то Изквиердо Равновесный жалел о принятом много десятилетий назад решении занять пост архимага примерно дважды в неделю. Но он никому никогда об этом не говорил, поскольку был очень мудр.

Мудрый старый могущественный маг, чуждый слабостей и соблазнов… Впрочем, читатель, я немного приукрасил действительность и, боюсь, ввёл тебя до некоторой степени в заблуждение. Всё же ничто человеческое не было чуждо архимагу, и слабости также, хоть были они и весьма немногочисленны. Так например, архимаг питал слабость к пышным церемониям и протоколам, некоторой даже театральности, и с подчёркнутой серьёзностью относился к внешним атрибутам престижа и власти — будь то своим, или Академии в целом, или отдельных магов в частности. И горе тому, кто посмел бы проявить недостаточный пиетет перед самым захудалым и слабым из магов! Гнев могущественного архимага настиг бы наглеца в самом отдалённом уголке земли.

Если это, конечно, не кто-нибудь из коллег. Маги не должны изливать гнев на магов, по крайней мере не должны этого делать в виде карающего огня, скорее — в виде язвительных комментариев и осуждающих взглядов. Магов и так слишком мало, им нельзя убивать друг друга. Даже если один из них пытается нарушить мирный ход заседания.

Опять.

А ведь именно это и должно было произойти с минуты на минуту, как подсказывал архимагу его богатый опыт.

Архимаг в последний раз обвёл сидящих за столом магов внимательным взглядом поверх очков.

— Что ж, — начал он наконец. — Это был неплохой год. Насколько я смог понять из… — Архимаг посмотрел на лежащие перед ним мятые листы бумаги, испещрённые неразборчивыми каракулями и отпечатками не то чашек, не то бокалов, а затем перевёл на Акамуса Премудрого взгляд весьма печальный. — Насколько я смог понять из… этого… отчёта… отучились адепты с неплохими результатами.

Акамус Премудрый скривил скептическую физиономию, но всё же кивнул.

— И главное, без приключений, — закончил архимаг Изквиердо Равновесный.

На этой фразе согласно и синхронно кивнули сам Изквиердо Равновесный, а также Окаро Терпеливый, Акамус Премудрый и целитель Эвин Неприкасаемый. В том, что главное — это без приключений, среди них царило полное единодушие.

— Классы закончили очередной год обучения,  — продолжил архимаг, — и нам следует обсудить их дальнейшее будущее, с тем чтобы заранее спланировать их стажировки и практики для тех, кому пришёл срок, ну и просто порадоваться скромным успехам наших юных подопечных. Могущественный Акамус, я так понимаю, уже подготовил ряд предложений по распределению учеников и будущих магов. Прошу тебя, могущественный, — передал архимаг слово Акамусу Премудрому.

— Благодарю, могущественный Изквиердо, — ответил Акамус. — Поскольку несколько менее могущественный Окаро непосредственно занимался с учениками в эти месяцы, я думаю, будет лучше, если о них расскажет он, и при необходимости пояснит детали.

— Благодарю, несколько более могущественный Акамус, — смиренно кивнул Окаро Терпеливый, вставая и просматривая записи. — Начнём с самых старших, класс 1730 года, ученики которого как раз закончили стажировки. Я думаю, всем приятно будет услышать, что из этого класса выйдет целых три хороших, сильных мага-целителя.

— Целителей много никогда не бывает, — согласно кивнул архимаг.

Собравшиеся за столом маги кивками согласились с ним.

Окаро Терпеливый терпеливо перечислял имена учеников и свои соображения о том, какое будущее их ожидает ещё минут десять, пока со стороны могущественного Мекатля Бронзовокожего не начало доноситься посапывание, знаменующее скорое приближение храпа.

— Сколько адептов будет в новом классе, классе 1734 года? — спросил могущественный маг Бенуа Болотистый.

— Тридцать восемь, — ответил Окаро.

— И сколько, интересно мне, среди них будет юных магесс? — вдруг подала голос могущественная Элинда Зелёная.

Маг Мекатль Бронзовокожий с грохотом уронил голову на стол.

— Только не это! — запротестовал Эвин Неприкасаемый.

— Что, опять?! — одновременно с ним застонал Окаро Терпеливый, и ещё несколько магов вслед за ним выразили примерно те же чувства, но более сдержанно.

Архимаг Изквиердо Равновесный устало посмотрел на могущественную Элинду Зелёную.

— Это обязательно? — безнадёжно спросил он.

— Я хочу знать ответ, — настаивала она.

Архимаг безнадёжно махнул рукой.

— Тридцать юных магов, — пояснил Акамус Премудрый, недобро глядя на Элинду Зелёную. — И восемь юных магов женского пола.

Элинда Зелёная нахмурилась.

— Акамус, это возмутительно… — начала она.

— До каких пор это будет продолжаться? — подхватил Эвин Неприкасаемый.

— Почему не принимаются должные меры? — отозвался тут же Окаро Терпеливый.

— Дис-кри-ми-на-ция! — отчеканил Мекатль Бронзовокожий, не отрывая головы от стола.

— Я требую… — начал было Эвин, но Элинда оборвала его, рявкнув:

— Прекратите балаган!! Это серьёзный вопрос! — Она встала со стула. — Я хочу знать, когда это прекратится!

— И до каких пор будет продолжаться… — вполголоса всё же добавил упрямо Эвин Неприкасаемый.

— Такая политика Академии неприемлема! Засилье мужчин-магов лишает талантливых девушек возможностей… — уже кричала Элинда, и наверняка продолжала бы ещё долго, если бы архимаг Изквиердо не начал барабанить ладонью по столу, напоминая всем о своём присутствии и требуя тишины.

— Спасибо, — сказал он наконец, весьма недовольный. — Я рад, что вы ещё помните о присутствии архимага на заседании. — Он потёр ладонь. — Руку вот ушиб опять, — пожаловался архимаг в пространство.

Элинда села на место и неприязненно покосилась на архимага.

— Могущественный Изквиердо, это серьёзный вопрос… — начала она.

—…к которому ты упорно возвращаешься в среднем каждые два года, — закончил за неё Изквиердо. — Шестьдесят девять лет ты входишь в состав руководства Академии. И шестьдесят девять лет мы снова и снова говорим об этом. Элинда, пожалуйста, скажи мне, что мы можем разок пропустить? Ради меня, вашего любимого архимага?

— Я хочу понять, чем вызвана такая возмутительная диспропорция! — отчеканила Элинда Зелёная.

Архимаг безнадёжно вздохнул.

— Шестьдесят девять лет… — вполголоса повторил он. — Раз в два года. — И громче: — Акамус, пожалуйста, в тридцать пятый раз объясни могущественной Элинде, как же так выходит, что учеников у нас больше, чем учениц.

Акамус Могущественный посмотрел на архимага устало и скептически.

— Ну давай считать это устоявшейся традицией, — безнадёжно предложил Изквиердо.

Акамус скривил рот, вздохнул, и повернулся к Элинде Зелёной.

— Попробуем в тридцать пятый раз, — согласился он. — Видишь ли, могущественная… Проблема кроется не в том, что мы сознательно отказываем девушкам в поступлении в Академию. И не в том, что при поисках будущих магов мы стараемся девушек не замечать. И наконец я даю тебе слово, что ни один подвал Академии не заполнен будущими девушками-адептами, томящимися в неволе и скрываемыми ото всех. Проблема заключается в том, что девушки проявляют таланты магии несколько позже юношей, в среднем на год-два позже. И проблема в том, что к этому времени большая часть из них беременеет, что очень часто лишает их магических сил вовсе.

Элинда Зелёная упрямо мотнула головой.

— Но ведь можно что-нибудь сделать? — начала настаивать она. — Если есть желание, то ведь можно как-то это решить?

Мекатль Бронзовокожий внезапно поднял голову со стола.

— У меня есть идея! — объявил он. Все заинтересованно обернулись к нему, потому что идеи у Мекатля Бронзовокожего появлялись не так часто, зато были чрезвычайно оригинальны, хотя и мало кто рискнул бы воплощать большинство из них в жизнь. — Я думаю, Элинда Зелёная могла бы взять на себя задачу проехать по городам и сёлам, объясняя юным созданиям, откуда берутся дети. И в целом убеждая их практиковать воздержание и целомудренность. Это наверняка улучшило бы ситуацию.

— И сколько ей потребуется на это времени? — поинтересовался Маэртенс Гранит.

— Никакие затраты времени не будут слишком велики для такой благородной цели! — убеждённо ответил Мекатль. — Даже если ей потребуется на это сто лет — пусть едет.

— Сто лет… — повторил Эвин оценивающе. — Отличная идея! — решил он. — Пусть Элинда едет!

Акамус с надеждой посмотрел на Элинду Зелёную.

— Глупости! — махнула рукой она, отметая предложение. — Но я требую, чтобы политика Академии была изменена! Женщины должны занять полагающееся им достойное место в магии!

Архимаг Изквиердо грустно посмотрел на неё.

— Как именно ты предлагаешь это сделать? — спросил он, будучи уверен, что немедленно об этом вопросе пожалеет. — Я уточню вопрос. Как именно ты предлагаешь это сделать на этот раз?

Элинда Зелёная не замедлилась с ответом:

— Можно ввести квоты на поступление в Академию.

Несколько секунд в зале царила озадаченная тишина.

— Э-э… — наконец сказал Мекатль Бронзовокожий, никогда не боявшийся показаться глупее остальных.

— То есть… — следом заговорил Айтор Сверкающий. — То есть ты как бы предлагаешь…

— Принимать в Академию на обучение строго равное количество юношей и девушек! — уверенно сказала Элинда.

Акамус Премудрый скривил рот особенно сильно.

— Из всех тупейших предложений… — медленно начал он.

— Это будет стимулировать активный поиск талантливых девушек! — оборвала его Элинда и обернулась к остальным магам. — Неужели вы не понимаете, что Акамус сознательно не прилагает достаточно усилий для их поиска?

Архимаг Изквиердо мученически закрыл глаза.

— Лучше б ты мамонтами своими занималась… — грустно сказал он.

Элинда Зелёная мгновенно повернулась к нему.

— И ничего здесь смешного нет! — парировала она. — За мамонтами будущее! Они могут произвести революцию в сельском хозяйстве.

Селагус Прозрачный заинтересованно посмотрел на неё:

— А как именно они её произведут? — спросил он.

— Их вообще жрать-то можно, твоих мамонтов? — уточнил Мекатль. — Так-то размер подходящий, конечно…

Элинда задохнулась от возмущения.

— Что вы за люди?! — заорала она. — Как вы можете?! Мамонты — это благородные животные…

Архимаг снова начал барабанить ладонью по столу.

— Перестаньте! — закричал он. — Вообще никакого смысла не осталось в совещании!

Он снова недовольно потёр ушибленную руку.

— Нет, Элинда, мы не будем закрывать двери перед десятками адептов только потому, что они не того пола, который тебе хочется, — категорически заявил он. — Нам нужны все адепты, которых мы можем получить, и мы будем обучать каждого из них. И я уверяю тебя, что Акамус предпринимает всё возможное для того, чтобы их было как можно больше… и юношей, и девушек. Постарайся об этом помнить хотя бы следующие два года. Всё, закрыли тему, — раздражённо отрезал архимаг.

— Может… бренди? — робко подал голос Окаро Терпеливый.

— Тебе лишь бы пить, — презрительно отозвалась Элинда, сидящая с крайне недовольным видом и демонстративно сложенными на груди руками.

— Видимо, нет, — привычно подытожил Окаро.

Бенуа Болотистый произвёл загадочный звук, заменявший ему откашливание, и заговорил:

— Тридцать восемь адептов — это совсем неплохо, — сказал он. — Но поправьте меня, если я ошибаюсь… мне кажется, мы уже довольно много лет держимся в районе этой цифры? Тридцать пять — сорок адептов каждый год, и так на протяжении уже нескольких десятилетий?

Акамус посмотрел на него вполне добродушно, особенно если сравнивать с тем, как он смотрел на Элинду Зелёную.

— Около сорока лет, — согласился он. — Мы некоторым образом вышли на плато, и действительно держимся примерно на одном уровне довольно долго.

— То есть это потолок? — спросил Бенуа. — Предел?

— Нет, — покачал головой Акамус. — Прежде всего, мы всё ещё находим далеко не всех одарённых юношей… — Он метнул взгляд в Элинду. — …и девушек. Где-то больше, где-то меньше. Например, с Хурамамом мы достигли прекрасного взаимопонимания, и я рискну предположить, что в Академии оказываются практически все одарённые юноши Хурамама… те, что доживают в джунглях до должного возраста, не будучи съедены ягуаром…

— Анакондой же, — укоризненно поправил его Мекатль.

— Не важно, — отмахнулся Акамус. — С девушками там та же проблема, но в целом Хурамам — это наш очень большой успех, хотя, как вы знаете, количество населения там не так уж велико. В других странах не так всё радужно, но мы работаем над этим. Я полагаю, что в среднем в странах вокруг Центрального моря мы сейчас находим каждого второго адепта, может каждого третьего. И, скажем, каждую шестую адептессу… — Последнее слово Акамус процедил с видом совершенно мученическим. — Мы продолжаем работать над тем, чтобы эти числа увеличивались.

Бенуа кивнул.

— Это значит, — сказал он, — теоретически мы могли бы находить одарённых детей втрое больше?

— Если бы было кому их искать, — отозвался Окаро.

— И если бы их наконец перестали жечь на кострах, — рассеянно заметил Эвин.

— В последние двадцать-двадцать пять лет мы перераспределили многих магов, — продолжал Акамус, никак не реагируя на замечания. — Сейчас они, грубо говоря, покрывают бóльшую территорию, хотя и не так плотно. Это тоже вносит свои коррективы. Но я считаю, что для нас сейчас важнее охватить как можно больше стран и государств, чтобы укреплять свои позиции в них. В будущие годы мы постараемся найти новый баланс между необходимым расширением территории… ни для кого не секрет, что восточные земли нами охвачены весьма фрагментарно… баланс между расширением территории и нужным количеством магов в каждой стране, поскольку сейчас их откровенно мало, и они едва справляются со своими задачами…

— Мало, — скривился Бенуа. — Нам нужно больше магов, но чтобы найти и обучить больше адептов, нам нужно больше магов…

Акамус вздохнул.

— Двести лет назад в мире было меньше пятисот магов, — сказал он. — Это всего. На весь мир. Сейчас их примерно три с половиной тысячи. Этого всё равно мало, — тут же согласился он с невысказанным замечанием. — На одни земли вокруг Центрального моря нужно… — Акамус задумался. — Десять тысяч? — наконец, предположил он. — Ну хотя бы даже пять тысяч. И вы вообще не узнаете эти страны через четверть века. Но взять столько магов мне просто неоткуда, не говоря о том, что кто-то должен оставаться и работать в Академии. Сейчас мы принимаем тридцать пять-сорок адептов в год. Сто лет назад их было пятнадцать, — заметил он с грустной улыбкой. — Сто пятьдесят лет назад классы были человек по пять, если мне не изменяет память.

В беседу неторопливо вступил могущественный архимаг Изквиердо Равновесный.

— Мне почти триста лет, — сказал он. — Я самый старый маг в Академии и один из самых старых магов в мире…

— Кхм, — раздалось сбоку недовольное.

— Не считая, разумеется, могущественного и старейшего из нас Константиноса Благообразного, — тут же поправился архимаг.

Константинос Благообразный, официальный старейший маг Академии, удовлетворённо кивнул и погладил окладистую седую бороду.

— Так вот, с высоты своего возраста, — продолжал архимаг, — я хочу вам напомнить о том, что двести пятидесят лет назад вообще никаких классов в Академии не было. Адептов было так мало, что маги сразу брали их в подмастерья, и обучали лично. — Архимаг задумчиво кивнул. — Мы прошли очень большой путь за эти годы. И именно могущественный Акамус Премудрый, — архимаг кивнул тому, — все эти долгие-долгие годы работал над тем, чтобы адептов в Академии появлялось больше, магов в мире становилось больше, и… — Архимаг остановился. — И я почти уверен, что ровно эти же слова я уже говорил лет двадцать назад.

— Повторение — мать учения! — внезапно сообщил Мекатль Бронзовокожий, ехидно глянув на Элинду Зелёную.

— В общем, Академия неуклонно развивается, — закончил архимаг, скомкав свой монолог. — Пусть даже и не так быстро, как некоторым хочется. Но процесс идёт, и весьма успешно. В конце концов, результаты нашей деятельности видны даже в мире смертных. Средняя продолжительность их жизни ощутимо увеличилась, не в последнюю очередь благодаря нашим магам-целителям. Население растёт. — Архимаг немного оживился. — Кстати, как мне стало известно недавно, в странах Центрального моря сейчас проживает примерно сто миллионов человек.

— Ого, — сказал Мекатль Бронзовокожий, осмысляя эту цифру.

— Именно так, — согласился архимаг. — Я бы выбрал другие слова, подлиннее, но суть ты передал вполне точно.

— Такую круглую цифру можно было бы и отпраздновать… — не терял надежды Окаро Терпеливый, поглядывая на столик с напитками — за что удостоился ещё нескольких осуждающих взглядов.

— Кстати, — спросил Маэртенс Гранит, справедливо полагая, что официальная часть заседания закончена. — Акамус, я слышал, ты снова самолично отправился за новым учеником?

— Ему угрожала опасность, — ответил Акамус.

— Забеременеть и лишиться магических сил? — ядовито поинтересовалась Элинда Зелёная.

— Нет, могущественная, — ледяным тоном ответствовал Акамус. — Скорее, оказаться на костре или в петле. Поэтому, возможно, стоит чаще напоминать вам о том, что большее число доживающих до обучения адептов обязано не только и не столько глубокому пониманию смертными важности магии, сколько нашим продуманным и слаженным действиям по своевременному нахождению таких одарённых подростков.

— А вот в моей стране магов уважают… — заметил Константинос Благообразный, задумчиво поглаживая бороду.

Мекатль Бронзовокожий смерил взглядом Константиноса, особо остановив взгляд на солидном животе.

— В моей тебе тоже ничего не угрожало бы, могущественный, — ответил он. — Хотя верховный жрец и приносит человеческие жертвы, и пьёт их кровь, чтобы оставаться вечно молодым, с тобой он не стал бы этого проделывать, не рискуя мгновенно состариться, или по меньшей мере стремительно растолстеть.

— Юноша, — неторопливо погладил себя по седой бороде Константинос. — Когда вы достигнете моего солидного возраста… — Но его никто не стал слушать.

— А, я вот что хотел спросить уже давно, — заговорил внезапно Лекуаж Целитель. — Могущественный Акамус, а чем закончилась история с тем мальчиком из Руэртона, к которому ты, помнится, также приезжал лично несколько лет назад? Он, кажется, ещё проявил способности необычайно рано… Помнится, ты был полон надежд на то, что он может оказаться чрезвычайно могущественным магом…

— Ничем не закончилась, — отмахнулся Акамус Премудрый. — Скоро будет сидеть в классе вместе со всеми. К сожалению, за исключением раннего проявления магии, ничего примечательного в юном Джеремии мы до сих пор не обнаружили.

— Жаль, — покачал головой Айтор Сверкающий. — Ну не расстраивайся, Акамус. Может, ещё проявит себя во время обучения.

— А не он — так другой, — ободряюще подхватил Селагус Прозрачный, но вспомнив, что привлекать к себе внимание Акамуса неразумно, стушевался, побледнел и замолчал.

— Не он — так другой, — задумчиво повторил Акамус, и кивнул собственным мыслям. — Именно так, юный Селагус.